Автор: 
Поучительные особенности жизни и работы в Скандинавии в XIX веке
Хотелось бы познакомить почтенную публику с особенностями жизни в Скандинавии в XIX веке:
«На севере Норвегии и Лапландии цинга представляет собой один из величайших бичей населения. Если в других европейских странах, благодаря обилию и разнообразию пищевых веществ, цинга распространена незначительно даже среди бедного люда, то на севере, где весь запас сводится к рыбе и консервам, без свежего мяса и зелени, эта болезнь принимает действительно ужасные размеры, которых нельзя себе и представить. Начиная с общей слабости всего тела, она разбивает человека и делает его неспособным ни мыслить, ни трудиться».
«Несмотря на недостаток хлеба, Норвегия не имеет нищих. Это единственная страна в мире, где все равны, где нет капиталов, и чины не имеют никакого значения.
Это страна мужиков, рыбарей, судовладельцев и земледельцев-собственников.
Тем не менее, этот народ крестьян превосходит по своему образованию все народы Европы. Посещение школ детьми с 7 до 14 лет обязательно. Всякая, даже небольшая община, будь то приход или село, обязана иметь бесплатную школу с учителем, выдержавшим специальное испытание. Кроме этих начальных школ, есть много средних и несколько высших учебных заведений.
Между прочим, оригинальное явление представляют так называемые подвижные школы. Существование их обуславливается раскиданностью селений, тонущих в горах и снегах, которые препятствуют ребятишкам посещать местные школы.
Наставник должен, поэтому, передвигаться сам, останавливаясь на время в какой-нибудь гостеприимной ферме. Благодаря подобной системе образования, почти все жители Норвегии поголовно грамотны и нигде в Европе не встречается столько людей, получивших среднее образование, как в Норвегии.
Школьное дело ведется в Скандинавии толково и так, что знания умственные не идут в ущерб физическому развитию, и среди здоровых, атлетических молодых норвежцев не встречается, ни чахлых грудей, ни вялой мышечной системы, ни испорченных глаз и желудка, как у высокоцивилизованных жителей континентальной Европы».
«Тромзе очень оживленный, небольшой, впрочем, городок, заключающий не более 6.000 жителей. Городок, в котором есть не лишенный интереса естественно-исторический музей. В нем с увлечением работают несколько молодых натуралистов над естественными богатствами этого столь интересного края. В городе издаются три газеты, которые, судя по тому, что вы даже школьников видите с газетными листками в руках, должны читаться нарасхват.
Повсюду телефоны и электричество.
Местная особенность города сказывается в сплошном ряде лавок и магазинов, переполненных мехами белых медведей и северных оленей, их рогами и клыками моржей.
Каждую весну сотни парусных лодок направляются вокруг Шпицбергена и Новой Земли с целью охоты за медведем, оленем, моржом и тюленем. Продукты этой хоты с жадностью разбираются наивными туристами, которые с каждым годом все в большем и большем числе переполняют собой страну фьордов».
Торговый флот Норвегии достигает до 9.000 судов с 75.000 человек экипажей, не считая еще 20-30 тысяч рыбачьих судов. Пропорция наибольшая в мире для 2.000.000 населения.
Количество товара, поднимаемого норвежскими судами, превышает общую вместимость французского и датского флотов, взятых вместе.
Хотя этот огромный коммерческий флот и занят в значительной мере отпускной и привозной торговлей, вывозя леса и рыбы почти на 200 миллионов франков, тем не менее, самая большая часть его посвящена преимущественно рыболовству, которое дает каменистой Норвегии хлеб и жизнь, а жителей ее делает всех состоятельными».
«Мы перебираемся в долину новой реки, Рок-Эльфа. Мы теперь на такой высоте, что отлично можно видеть альпийские полянки в горах, недавно еще стеной подымавшихся над нашими головами. Везде сочные травы и яркие цветы, повсюду разбросаны альпийские домики для сена.
Буланые, чалые, мышино-серые лошадки с черной гривой, черными хвостами, черными хребтами, кругленькие, сильные, бойкие, бродят в своем сытом блаженстве по лесному пастбищу. Это та же порода, что наши ВЯТКИ.
Попадаются и стада овец, и крошечные мельницы-котовки на порогах ручьев и водопадов. Вот и живописное альпийское озерцо с хорошенькой белой церковью селения Мо, с разбросанными кругом домиками.
Вообще постройки норвежцев солидны и поместительны. Хлева, амбары на каменных столбах, из крупного и толстого леса. Нет ничего слепленного кое-как, на скорую руку. И внутри и снаружи жилище норвежского крестьянина смотрится чем-то солидным. Все необходимое для скромного удобства человека здесь налицо. Это настоящее обиталище разумного трудолюбивого существа, устроенного и свято поддерживаемого целыми поколениями. Тут и дедовское кресло, комоды и шкафчики для хозяйки, и часы, и полка с книгами, и лампа, и зеркало, и коврики, и занавесочки…
Одеваются здешние крестьяне тоже прилично и опрятно. На всяком шляпа, сюртук, шерстяная фуфайка или жилет.
Бабы в темных юбках и полосатых фартуках, в синих чулках, повязанные платками, как и наши.
В дождь у каждого зонтик, для поездки удобная кариолка на рессорах.
Товар возят в особых повозках, приспособленных для тяжестей. И в этих повозках для людей особые высокие сиденья на железных подставках, не мешающие поклаже, которая, в свою очередь, не мешает сидеть людям.
Словом все тут обдумано».
«Боевая удаль, когда то стремившая его к завоеваниям и набегам во все доступные ему страны, обратилась в несокрушимую энергию торговца и мореплавателя, открывшего себе пути в самые далекие окраины земного шара.
Недаром норвежский лес, норвежская рыба заполонили рынки Австралии и Америки. Наследие норманнов сказывается и в чувстве независимости современного норвежца, в его неудержимом стремлении к свободе всякого рода».
«Даже столичная жизнь, чаще всего выбивающая человека из его обычной колеи, в Стокгольме сложилась удивительно правильно и порядочно.
Стокгольмский житель распределил свои трудовые занятия с завидной равномерностью. Отдыху и потребностям растительной жизни он отвел подобающее место и не истязает себя непосильно напряженной работой.
Утром и днем он трудится с самой почтенной деловитостью, но и завтракает и обедает в свой час с увлечением, достаточно подбадривая себя каким-нибудь горячительным напитком его любимым, потребность в котором вызывается условиями климата и постоянной жизнью на воздухе.
Вечер же с семи часов, когда еще совсем светло и вполне можно пользоваться недорогими развлечениями демократической столицы, все конторы и магазины закрываются. Весь служащий и работающий люд покидает дома и устремляется живыми волнами пешком, на конках, в вагоне железной дороги, на палубах пароходов в сады, парки, купанья, летние театры и концерты.
Куда здесь не отправитесь вечером, везде публика, везде все битком набито.
Зарабатывают отлично конки, пароходы, железная дорога, перевозящие эту толпу.
Зарабатывают отлично рестораны, кофейни, пивные, кормящие и поящие эту толпу.
Зарабатывают музыканты, певцы, артисты всякие, увеселяющие толпу в садах, парках и театрах.
Все зарабатывают, а вместе с тем все получают за грош отдых и удовольствие. Любуются весенней природой, тихим вечером, дышат вольным воздухом, благодушно едят и пьют в семейном кружке своем, беседуют с приятелями, слушают музыку, смотрят сцену.
Но вот одиннадцать часов. Музыка умолкает, столики пустеют, театры кончаются. Толпа опять наполняет конки и пароходы и отливает назад по домам, чтобы вовремя лечь спать, вовремя встать и стать на работу.
Кареты и дрожки с гуляющими людьми не носятся, как в Париже или у нас в Петербурге всю ночь напролет по мостовым, тревожа сон мирных обывателей. В кафе и ресторанах не пьянствуют до рассвета. Не сидят до одури в клубах за карточными столами, в чаду дыма и воздуха, испорченного дыханием».
«На дороге в Швеции виднеются крестьянские хутора и именья, а также хутора так называемых торпарей.
Торпарь – это рабочий в имении и хуторянин-батрак, пользующий правом жительства и владения некоторым участком земли в имении с тем условием, что известное число дней в неделе он обязан работать на хозяина.
Таких хуторян много в Швеции и Финляндии. Они живут хорошо, не хуже собственников, хотя, конечно, положение их обуславливается требованиями хозяев, которые могут быть различными.
Существование торпарей служит одной из причин, почему в Швеции так много и совершенно обрабатываю свою почву. Без этих рабочих громадная часть землевладельческих участков, по всей вероятности, не была бы обработана совсем».
«Замечательны та внешняя и внутренняя порядочность, какие свойственны всякому шведу, даже мужику. Он не только честен и развит, он полон достоинства, спокойствия и именно порядочности – качества трудно определимого.
Обойдитесь со шведом грубо или неучтиво – вы этим жестоко огорчите его.
Попробуйте подкупить его – вы приведете его в изумление и потом в негодование. Зато будьте с ним ласковы, добры и открыты, — он даст вам тем же во сто крат.
Не говорю уже о внешних признаках, показывающих свободный дух и умственную развитость шведского народа.
Конечно, надо за руку поздороваться со слугой или работником, не говоря уже о крестьянине. Надо всегда поблагодарить извозчика или кучера, привезшего вас. Надо всегда помнить, что все служащие тебе – такие же равные тебе люди, и не только равные, но часто считающие себя лучше».
«Каждый приход, каждый городишко обязан иметь хоть одну школу. Во многих приходах их несколько, не говоря о городах.
Ближайшее руководство над школами поручено церкви.
Обучение грамоте в Швеции обязательно для всех детей от 7 до 14 лет без исключения. При этом, если родители почему-то не посылают ребенка в школу, церковь, через пастора прихода, справляется о причине такого поступка. Если он не имеет достаточного основания, дети принуждаются посещать школу, а родители подвергаются выговору.
Если дети по болезни и слабости не могут ходить в школу, то они учатся дома и потом пастор или учитель их экзаменует.
Дети бедных получают помощь от приходских попечительств в виде платья, книг, даже денег.
Дети, не способные к учению, не принуждаются проходить наравне с другими положенные курсы. Их выучивают только читать и писать и нужным молитвам».
«Возня с навозом, с плугом и лошадью ни в коем из шведов не убила человеческого достоинства и человеческого самоуважения. Все они, будучи землепашцами, крестьянами, «мужиками» по нашему, чувствуют себя такими же людьми, как и мы все. И требуют от себя, от своей жизни тех же условий приличия и удобства, приспособленных к их быту, каких мы требуем относительно нашего быта.
Посмотрите на них, и вы скажите, что это почтенные люди, а не рабочие машины и рабочий скот.
Все одеты пристойно, хотя и скромно.
Ничего растерзанного, грязного, неопрятного, никаких диких выходок и нелепых привычек не увидите вы среди этого разумного трудового люда.
Куда здесь не глянешь кругом, везде одна и та же картина приличного, скромного быта, картина культурной страны и культурного народа».
Шведские заводы Мотала, основанные всего 75 лет тому назад, с каждым годом приобретают все большее значение. На заводах этих приготовляют всевозможные паровые машины, паровозы, тендера, газовые и гидравлические двигатели, пароходы, землечерпалки, турбины, насосы, мосты, все что угодно из области машин, не считая разных сортов железа, стали и чугуна, которые в огромных массах сбываются за границу и внутрь страны.
Особенно охотно раскупают в Германии, Австрии, Швейцарии и Бельгии здешнюю великолепную сталь для кос и разных инструментов.
Ежегодно Мотала сбывает своих фабрикатов на 3.000.000 франков, хотя она еще далеко от стала от своего соседа по реке Норрчепинга. Этого «скандинавского Манчестера», где, кроме железных и машиностроительных заводов, работают около 35 ткацких фабрик, изготавливающих главную массу всех шерстяных тканей Швеции. Где строятся канонерки и броненосцы, рафинируется сахар. Где вообще кормится работою 6-7 тысяч рабочих, вырабатывающих товара всякого рода на 35 миллионов франков ежегодно.
Железо вообще составляет одну из главных статей добычи и сбыта Швеции. За последние 30 лет железное производство увеличилось более, чем втрое.
Громадные корпуса заводов, складов, мастерских окружены целыми деревнями домиков для рабочих. Каждый семейный человек имеет здесь свой дом. Это лучше всего привязывает его к интересам завода и заставляет дорожить своим местом».
«Всех датчан на свете около 2,5 миллионов. Они расселены в пространстве равном 2-3 нашим небольшим центральным губерниям и образуют вполне своеобразное в Европе государство.
Дания – страна чисто крестьянская. Это вы чувствуете и видите на каждом шагу.
Направо и налево – искусно и старательно обработанные нивы. Среди полей пролегают гладкие и твердые отлично сельские дороги, которые отлично содержатся.
Красивые очертания темных буковых и сосновых лесов. Леса уже мало и он охраняется с необыкновенным тщанием. Любой датский лесок производит впечатление парка для прогулок.
Много совершенно однообразных солидных и зажиточных сел с каменными постройками. Они белеют среди зелени полей, и в центре каждого села – высокая колокольня приходской церкви.
Вся Дания управляется церковными приходами. Каждый приход представляет собой хотя и небольшую, но совершенно независимую общину.
Первый человек в приходе – пастор. Это друг, советник, охранитель и нравственный авторитет для своих прихожан. Приход избирает и содержит его. Пастор человек образованный и общеуважаемый, окончивший богословский факультет. У него крошечное, но образцовое сельское хозяйство. Пастор обязательно руководит всеми добрыми делами и начинаниями общины и часто издает дешевую, серенькую и миниатюрную сельскую газетку, которая имеет чисто местное распространение.
Сельская газета, обыкновенно еженедельная, печатается крупным шрифтом и выходит в 200-300 экземплярах, но без нее немыслима датская деревня. Газета печатается в ближайшем городе и доставляется сельским почтальоном. Она сообщает новости прихода и главные внешние и внутренние политические известия. В ней печатаются сокращенные воскресные проповеди, рассказы из отечественной старины, стихи о сельском быте, статьи по огородничеству, по уходу за скотом и так далее. Печатаются базарные цены на хлеб. Объявления носят особый характер. Через их посредство родители извещают приход о рождении детей, о предстоящих бракосочетаниях, предлагают купить в складчину, на паях, молотилку. Подписная цена газеты – 1 крона (60 копеек). В Дании таких газет около 300. Это целая, действительно народная литература, которой в копенгагенской публичной библиотеке отведена особая зала.
Около пастора, человека обыкновенно молодого и деятельного группируется сельская интеллигенция. Это маленький кружок университетских людей, довольствующихся очень малым и работающих очень много.
Копенгагенский университет, единственный в стране, ежегодно выпускает 200-300 человек. Огромное их большинство возвращается в деревню, и лишь самый ничтожный процент остается в столице и окружных городах.
Второе по значению лицо в деревне – приходской судья, юрист по образованию. Он, как и пастор, как и другие должностные лица, тоже выборный.
Судья, в своей области, всевластен. Ему доверяет община, и он должен судить по совести. Контролем судьи является общественное мнение, общественный голос. Он громко и прямо указывает иногда, что судья ошибся, и судья сдается. Меня удивляла такая крайняя упрощенность такого судопроизводства. Но пастор, у которого я гостил, отозвался о ней с горячей похвалой. «Кто же лучше общины, — спрашивал он, — может исправить и наставить судью?».
Третий, после пастора и судьи, приходской врач тоже приглашен общиной. Это врач-практик. Сложные болезни лечить он не мастер и прямо посылает больных в город и столицу. Приходской врач должен быть и хирургом, и окулистом, и дантистом. Он заведует общинной аптекой, общинной больницей и санитарным попечением. Ему помогают два-три фельдшера. Врачи пользуются популярностью. В день рождения врача село увешивает его дом цветными гирляндами и любительский хор исполняет серенаду.
Четвертый обязательный интеллигент датской деревни – сельский учитель. Современную обязательную начальную школу западноевропейского образца создал именно датский учитель. Обязательное обучение возникло в Дании еще в 1814 году. Датская начальная школа уже много лет считается примерной. Школа датского села обставлена очень хорошо. Она занимает отдельный, каменный двухэтажный большой дом, с фруктовым садом и опытным огородом. Главная цель датской школы – выработать толкового и полезного будущего фермера. Во всех классах учащихся заставляют много писать. Прежде всего, требуется простое, связное и дельное изложение мыслей на бумаге. Законоведение знакомит учащихся с государственным устройством Дании, с гражданскими правами и обязанностями, законодательством. Вследствие этого, любой датский крестьянин знает все, что ему нужно в области действующего права. Учитель несет, также, некоторые дополнительные обязанности. Он заведует любительским хором, любительским оркестром, стоит во главе общинной читальни, налаживает любительские спектакли.
Внутреннее хозяйственное управление приходом и общиной находится в руках выборного приходского Совета и председательствующего в нем лица. Датскому приходскому Совету подведомственны школа, больница, читальня, окрестные пути сообщения, сельская полиция. Совет контролирует операции сельского сберегательного банка и содержит пожарную команду.
В составе приходского Совета имеется особый сборщик податей государственных и местных общинных. Этот сборщик является единственным лицом, через посредство которого приход соприкасается с городом. Приход уплачивает то, что с него причитается городу, и затем остается настоящим государством в государстве.
Датский крестьянин весьма симпатичный тип мелкого фермера-собственника. Он стоек и упорен в труде и борьбе. Он очень практичен в жизни и в то же время склонен к лиризму и поэзии. Он чрезвычайно наблюдателен, молчалив и холодно гостеприимен. Он патриархален, заботлив и властолюбив в семейном быту. Любит деньгу и умеет беречь ее.
Едят в датской деревне сытно и просто. Мяса вволю. Каждое домоводство имеет свою солонину и баранину. Рыба дешева и распространена повсеместно. В сельских кабачках по вечерам людно и чинно.
Датский крестьянин зажиточен. У него есть запасной капитал, который или вертится и нарастает в мелкой торговле, или помещен в государственных бумагах.
Он дает в приданое для дочери иногда несколько тысяч крон.
Если сын у него способный мальчик, то у него хватает средств и на техническую или университетскую подготовку сына.
Земля и ферма обыкновенно переходят по наследству старшему сыну. При нем остается, в качестве подручного, второй сын. Следующие младшие сыновья обязательно покидают село и пристраиваются в городе фабричными рабочими. Или поступают на службу в матросы весьма значительного датского торгового флота.
Фермерские участки, таким образом, не дробятся, а остаются неизменными или приращиваются.
Датские крестьяне добывают из земли все, что можно.
К лугам применяется травосеяние. Вследствие недостатка земли пастбищ почти не существует. Скот содержится дома. Рослые коровы голландского происхождения доставляют фермерше солидный доход. Масло – один из важных предметов вывоза из Дании.
Датские лошади – маленькие, выносливые и быстрые «шведки» — без передышки делают 12-14 верст в час. Они тоже вывозятся за границу, преимущественно в северную Германию.
Датский крестьянин – это обеспеченный, полноправный гражданин, хозяин страны».
Европа. Иллюстрированный географический сборник, составленный А. Крубером и другими. М., 1908, с.13, 30-31, 36, 39, 45-47, 52-53, 59, 65-66, 81-82, 85, 90-95.
Полная версия:
Александр Рашковский, краевед, 5 февраля 2015 года