Эмиль Дрейцер. Из романа «На кудыкину гору»

«Был год девятого вала эмиграции. Мощным потоком тянуло с поддонья и с верха. Среди обычного служилого люда — инженеров, ученых, учителей — плыли на Запад фарцовщики, мелкие спекулянты, обиженные начальством рабочие, неудавшиеся писатели, бесталанные артисты и преуспевшие кинооператоры, которые, пребывая на вершинах советской славы, все-таки чувствовали себя птичками в золотой клетке. Были и одинокие женщины с детьми и без них, мечтавшие найти свое счастье в Америке. Подпольные гешефтмахеры, решившие, что если в условиях тоталитаризма сумели нажить кое-какой капиталец, что же говорить о мире свободного предпринимательства! Конечно, рассуждали многие из них, Рокфеллерами нам уже не стать: годы не те, и нет достаточно капитала для оборота дела, но кое-что припасено, и мы себя еще покажем.

Среди эмигрантов были и уголовники, как случайные воры-домушники, так и рецидивисты, балующиеся вооруженным грабежом. Их для порядка выпускали семьями, своими или наскоро организованными. Уголовников выделить было нетрудно — выдавали угловатость людей, непривыкших к мягкости движений вокруг семейного стола, постоянная настороженность, не говоря уже о неприличного содержания наколках на руках, которые они старались прикрыть, то и дело, натягивая манжеты рубашек. Родина-мать изо всех сил старалась дискредитировать эмиграцию. Видите, господа хорошие, кто покидает страну социализма? Подонки. Туда им и дорога.

Кроме евреев-уголовников, выпускали из тюрем как русских и украинцев, так и других представителей коренного населения советской империи. С одной стороны, от них хотели избавиться, а с другой желали подкузьмить Западу..

Попадались и кинорежиссеры. С кожаной сумкой на плече, в кожаных же своих куртках они несколько терялись в эмигрантской толпе. … Ясно, что никто из эмигрантов не жаждет сойти за чекиста. Видимо, сработал комплекс бесправных людей, желающих хоть одеждой отсвечивать силу и власть, которой у них отродясь не было.

Кинорежиссеры передвигались по городу легкими перебежками, слегка сощурив глаз, как бы мысленно устанавливая свет и камеру. Всем своим видом они давали понять, что в Риме они оказались случайно. Произошла маленькая неувязка, застряли ненадолго по дороге в Голливуд, где на съемочной площадке уже установлен свет…..

Были и открытые борцы с советской властью, убежденные противники режима. Но их было мало. Они бродили по Риму с отрешенностью боксеров, которых отстранили от боя из-за рассеченной брови. Они были еще полны спортивного запала, но размахивать кулаками уже было не перед кем. Щурясь под лучами итальянского солнца, они все еще переводили дыхание и сводили мысленно счеты с советской властью, еще не понимая, что бой закончен, и им уже никогда не бросить в лицо вызов ненавистной системе. Они теперь могут только издали грозить кулаками. … Но было ясно: то особое место, которое они занимали в обществе по ту сторону границы, утеряно ими навсегда. Все они, как и другие, стояли на пороге новой жизни, о которой имели самое смутное представление».