ОЗЕРО ТАХО.
После многодневных скандалов и консультаций с местными знатоками —
старым одесситом Аврумом , Мaней из Пинска и Моней из Пермска собрались мы
с друзьями в отпуск , на знаменитое озеро Тахо.
Что вам сказать , едем уже 10 часов , а сколько ещё ехать — неизвестно.
А писать так хочется , что сил нет.
Альбертик за рулём , Софочка и Гарик храпят , а мне невмоготу.
Что же это такое , что мне , больше всех надо ? Обещали , что засветло
приедем , а начинает темнеть. И решила я на пол пописать , а фиг с ней ,
с «Вольвой» ( или — «Волвой» ?) . Тут Гарик просыпается и сразу же в крик:
— Ты что , дура , чужая ведь машина , кончай !
— А я уже кончила , — говорю — пописала. И пошли вы все ,
пописать человеку не дают , отпуск называется.
Доехали до озера Тахо. Ночь , темень , только реклама светит кое-где.
И тут вдруг трясти начинает , представляете ?
Вот черти-американцы , устроили землетрясение , earthquake — по ихнему.
Ах вы , так вас и разэтак , раз в жизни выбралась в такую даль и попала
в earthquake. » Ну-ка , давайте все в машину , — ору — пока не поздно.»
Загрузились мы и поехали ночевать в соседний штат.
* * *
РУСАЛКА.
Вот какую историю рассказал старый одессит Аврум Победоноскер.
Дело было после крымских событий , недавно.
Подняли якорь на танкере «Бахмач» , а вместе с якорем — русалку.
Вцепилась она в якорь и не отпускает. Видно , такое задание дали ей в
ГРУ. Команда танкера в шоке: женщина на корабле — плохая примета ,
известное дело. » Руби цепь ! » — скомандовал капитан.
Перерубили цепь , без якоря поплыли. Ничего хорошего из этого не
получилось , однако. Якорь-то бросить теперь нельзя. Так и метались по
морям , по волнам без остановки.
И дали тому кораблю кличку — «летучий басмач».
* * *
В КЕЙПТАУНЕ
. . . . » как в нашу гавань заходили корабли ,
. . . . большие корабли из океана . . .»
В Кейптаунском порту , загруженный по самую ватерлинию зёрнами какао ,
трёхмачтовый бриг «Жанетта» приводил в порядок свой потрёпанный такелаж.
Перед тем , как отправиться в дальний путь на Сидней , экипаж «Жанетты»
отпустили на берег. И вот идут ссутулившись морячки британские , бриз
обвевает клёши и ленточки. Идут , натюрлих , в таверну «Кэт» , где без
особого труда можно найти вино и женщин. И пиво.
Но вот ведь какая невезуха — в ту же ночь в порт ворвался французский
теплоход. Прожектора его сияют , освещают всю гавань. И лягушатники
направились в ту же таверну. Четырнадцать французов , промежду прочим.
И всё бы ничего , если бы гигант-француз по имени Тулуз (а это ведь ,
как известно, по-английски звучит крайне обидно — ТЫ ПРОИГРАЛ !) не начал
отбивать склянки. И с чего вдруг , спрашивается ? Ночь кругом , тишина.
Достал английский боцман свой маузер , и Тулуз грохнулся на пол.
После такого вступления в ход пошли кортики , бутылки и пивные кружки.
Про устав морской забыли , дрались как черти , полилась кровь.
Лишь занялась заря «Жанетта» взяла курс на Сидней.
Однако , четырнадцать французских моряков не появились ни в порту ,
ни на своём теплоходе. Опасно жить в Кейптауне , господа.
* * * *
«В кейптаунском порту»
Автор текста: Гандельман Павел
Композитор: Шалом Секунда
В Кейптаунском порту
С пробоиной в борту
«Жанетта» поправляла такелаж.
Но прежде чем уйти
В далекие пути,
На берег был отпущен экипаж.
Идут, сутулятся, по темным улицам,
И клеши новые ласкает бриз.
Они идут туда, где можно без труда
Найти себе и женщин, и вина.
Где пиво пенится, где пить не ленятся,
Где юбки узкие трещат по швам …
Благодаря передаче «В нашу гавань заходили корабли» этот вариант можно считать каноническим… Первоначальное заглавие — «Жанетта». Написана в 1940 году в Ленинграде девятиклассником , будущим военно-морским врачом Павлом Гандельманом на мотив фокстрота Шолома Секунды «Bei Mir Bistu Shein» ( » Для меня ты самая красивая » , слова Якоба Якобса ).