Автор: 
О Бабеле и не только о нем…
Пирожкова Антонина Николаевна – Я пытаюсь восстановить черты : о Бабеле – и не только о нем : [воспоминания] / Антонина Пирожкова; составление, вступительная статья и примечания А. Малаева-Бабеля. – М.: АСТ, 2013. – 605[3]с. – (Женский портрет эпохи). ISBN 978-5-17-080718-5. Тираж 3000 экз.
Антонину Николаевну Пирожкову (1909-2010) еще при жизни называли одной из великих вдов. Сорок лет она сначала ждала возвращения арестованного в 1939 году Исаака Бабеля, потом первой после смерти Сталина добилась посмертной реабилитации мужа, «пробивала» издание его сочинений, собирала воспоминания о нем и писала свои.
В них она пыталась «восстановить черты человека, наделенного великой душевной добротой, страстным интересом к людям и событиям эпохи и чудесным даром их изображения…».
Огромный дар был дан и самой А.Н. Пирожковой. Ее инженерному перу принадлежат шедевры московского метро – станции «Площадь Революции», «Павелецкая», две «Киевские», создание новых технических решений строительства подземных сооружений. Многие ее технические решения до сих пор используются при строительстве новых станций метро, а по ее учебнику учатся будущие строители подземных сооружений.
Герои ее мемуаров, вместе с Бабелем, Илья Эренбург, Соломон Михоэлс, Сергей Эйзенштейн, Николай Эрдман, Юрий Олеша, Екатерина Пешкова, известные инженеры-метростроевцы, политические деятели, просто люди независимо от их ранга и звания.
Воспоминания насыщены фактами жизни и деятельности известных людей эпохи, многие из которых публикуются впервые.
Вот фрагмент воспоминаний о Бабеле Ильи Григорьевича Эренбурга: «Я помню, как-то раз он пришел мрачный в начале 1938 года ко мне в Лаврушинский переулок. Сел, осмотрелся и сказал: «Пойдем в другую комнату». Он боялся разговаривать, в комнате был телефон. Мы перешли в другую комнату, и он шепотом сказал: «Я расскажу Вам сейчас самое страшное». Он рассказал, что его повели на фабрику, где книги превращались снова в бумагу. И рассказал с необычайной силой и выразительностью, как сидят здоровые девки и вырывают бумагу из переплетов. А каждый день шло огромное уничтожение книг. И он сказал: «Страшно!». Я был подавлен разговором, а он сказал: «Может быть, это только начало?».
Наверно все видели кадры кинохроники, как фашисты-штурмовики сжигают книги на одной из берлинских улиц. Мало кто знает, что это всего один эпизод. Я об этом узнал случайно, получив партию книг из обменных фондов одной московской библиотеки со штампами, на которых была изображена свастика. Примерно через месяц я поехал в командировку в Москву и зашел в этот обменный фонд. Заведующая фондом и рассказала мне о единственном эпизоде кинохроники. Оказалось, что вредные для рейха книги были изъяты из библиотек и… проданы в другие страны, причем «вредность» книг и журналов определялась тем, что среди авторов работ были евреи. Большую часть их продали нам после подписания пакта Молотова-Риббентропа. И еще. Валентин Дмитриевич Сергеев как-то рассказал мне, что его родственники, жившие в 1937 году напротив Детского стадиона, видели, как во дворе 29-й школы жгли в костре книги. Так, что этот ужас не миновал и город Киров.
Книга содержит массу других подробностей. Очень интересны, например, многие подробности жизни в Абхазии в годы войны.
Особый интерес представляет описание хождений Антонины Николаевны Пирожковой по мукам при выяснении судьбы И.Э. Бабеля и при издании его произведений и воспоминаний о нем.
Книга будет интересна всем, кто интересуется литературой и историей нашей страны.
Александр Рашковский, краевед, 2 марта 2014 года.