Юмор по-русски

         В поле нашего внимания оказались четыре книги. Две из них стали классикой, а две другие – пока нет. Но дело не в этом. Все четыре относятся к одному жанру, о котором в советское время было сказано, хотя и в большинстве случаев не к месту: «Нам нужны Гоголи и Салтыковы-Щедрины!».

Первая книга – признанная классика, это «Двенадцать стульев» И.Ильфа и Е.Петрова. О сюжете этой книги нет смысла говорить, он общеизвестен. Расскажу немного об истории создания и напечатания. Роман начал печататься в январе 1928 года в ежемесячном журнале «30 дней», когда его главным редактором был известный поэт Владимир Нарбут. В «Алмазном венце» Катаева он выведен под именем «Колченогий» из-за известных дефектов внешности, что не мешало ему, а быть может, даже помогало, иметь очень большой успех у женщин. Владимир Нарбут был в некотором смысле патроном молодых писателей, но начав печатать остросатирический роман, он вовсе не руководствовался приятельскими отношениями, а выполнял социальный заказ по разворачивавшейся тогда борьбе с левым уклоном в партии и его персонифицированным носителем Львом Троцким. Борьба с Троцким толкала Сталина и Бухарина к защите детища Ленина – нэпа как гаранта стабильности экономической обстановки в стране. Так в романе появился псевдозаговор псевдомонархистов, целью описания которого было осмеяние «заговорщиков» и показ стабильности жизни в тогдашней Советской России. Ради такого осмеяния нашим писателям разрешалось идти на многое, в том числе на вышучивание пропагандистских левых клише авторитетных левых писателей и режиссеров того времени (Маяковского, Меерхольда, …).  Политический заказ Ильфу и Петрову был настолько важным, что Нарбут, не дожидаясь даже окончания печати романа в «30 днях», поставил выход книги отдельным изданием в издательстве «Земля и фабрика». Однако, обстановка в стране менялась быстрее, чем процесс печатания романа. К моменту окончания печатания романа в журнале, и тем более к моменту выхода романа отдельным изданием с Троцким и левым уклоном в стране и партии было покончено.  Наступили новые времена и обозначились новые уклонисты, теперь уже правые во главе с Бухариным.  Такие шатания порождали полную дезорганизацию в стане критиков и рецензентов. Они  боялись писать о чем-нибудь серьезно, устали подстраиваться под изменчивую политическую обстановку в стране и попросту замолчали. Почти первая рецензия на книгу появилась через год после начала печатания книги в «30 днях». Ее автор, поэт Осип Мандельштам напечатал в газете «Вечерний Киев» 29 января 1929 года обзорную статью под названием «Веер герцогини», в которой он, в частности, прошелся по трусливым рецензентам, почти год замалчивавшим талантливый роман: «Совсем позорный и комический пример «незамечания» значительной книги. Широчайшие слои сейчас буквально захлебываются книгой молодых авторов Ильфа и Петрова, называемой «Двенадцать стульев». Единственным откликом на этот брызжущий веселой злобой и молодостью, на этот дышащий требовательной любовью к советской стране памфлет было несколько слов, сказанных т. Бухариным на съезде профсоюзов. Бухарину книга Ильфа и Петрова для чего-то понадобилась, а рецензентам пока не нужна. Доберутся, конечно, и до нее и отбреют, как следует». Положение Бухарина к этому времени уже стало неопределенным, и рецензенты по-прежнему не спешили откликнуться.  К счастью для авторов вскоре им стал покровительствовать Михаил Кольцов, постоянный автор «Правды» и один из соредакторов нового еженедельного сатирического журнала «Чудак». Кольцов пригласил и Ильфа, и Петрова в штат нового журнала, а их роман стал интерпретироваться теперь как  антиправый, антибухаринский и антинэповский. В 1936 году в серии «Библиотека «Огонька» вышел сокращенный вариант романа «Двенадцать стульев». Журнал «Чудак» решил поддержать своих сотрудников, напечатав весьма хвалебную рецензию на это издание романа: «Это — лучшие главы из недавно вышедшего романа, имеющего выдающийся успех и уже переведенного на несколько иностранных языков. Как в советской, так и в иностранной критике роман И. Ильфа и Е. Петрова признан лучшим юмористическим произведением, изданным в СССР. Действительно «Двенадцать стульев» изобилуют таким количеством остроумных положений, так ярко разработан сюжет, так полно и точно очерчены типы, что успех романа следует считать вполне заслуженным. Книжка, изданная в «Библиотеке «Огонек», дает читателям полное представление о талантливом произведении молодых авторов». Далее последовало забвение романа, прерванное в 1955 году совместным  изданием «Двенадцати стульев» и «Золотого теленка» с предисловием Константина Симонова, и с этого времени роман стал признанной классикой жанра и источником цитат для людей, считавших себя интеллигентами.

Вторая рассматриваемая нами «классическая» книга – повесть  Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом». Все говорят, что эта книга автобиографическая, а в ее двух героях усматривают известного артиста Ролана Быкова – отчима Павла Санаева и его жену Елену. Книга описывает невеселую жизнь девятилетнего мальчика Саши у бабушки, отнявшей внука у матери, не допускающей ее к воспитанию собственного ребенка, ограничивающей даже посещение матерью своего ребенка. Бабушка прожила тяжелую жизнь, потеряла здоровье и теперь в своем внуке видит единственное оправдание своему пребыванию на этом свете. Как всегда такая любовь требовательна и эгоистична, требует полного подчинения от любимого существа. Бабушка ограничена в средствах, но идет на любые жертвы ради счастья своего внука, как она его понимает, который (внук) к тому же болен. Для воспитания внука бабушка не жалеет ничего, однако, в силу необразованности, потери собственного здоровья и отсутствия общей культуры становится сквернословящим деспотом по отношению к внуку, своему мужу и к своей дочери, матери главного героя. Книга написана от лица мальчика, ребенка с плохим здоровьем, но метким взглядом, позволяющим ему относительно удачно лавировать между требованиями деспотичной бабушки и любимой им и любящей его мамой. Меткость взгляда мальчика представлена прямой и косвенной речью, показывающей незамутненность и некоторую отстраненность его сознания – свидетельство общего оптимистического настроя и  юмористического отношения ко всем нелегким жизненным перипетиям. Язык повести очень легкий, что благоприятствует читателю относительно безболезненно преодолеть описание иногда просто ужасных жизненных обстоятельств и событий. Некоторые критики усматривают в повести Санаева жесткую критику советского общества, часто калечившего жизни людей. Я не усмотрел в повести критику «советскости». В таких условиях могли жить люди в любой точке земного шара. Повесть может служить осуждением определенных человеческих характеров – жестоких, деспотических, причиняющих любящим людям несчастье, но часто и закаляющих этих людей, выживаюших, несмотря ни на что, увидевших через это самых разных представителей «хомо сапиенс», с каждым из которых нормальный человек должен наладить отношения соседства и сотрудничества. Я пишу эти слова еще не дочитав продолжения повести под названием «Хроники Раздолбая». Возможно, что это продолжение развеет мой оптимизм в отношении будущего Саши, однако, здесь я снова вспоминаю о возможной автобиографичности книги. Однажды Хемингуэй на вопрос интервьюера о том, какое важное условие, чтобы писатель стал успешным, ответил: «Несчастливое детство». Если согласиться с идеей об автобиографичности повести, то можно сказать и о подтверждении слов Хемингуэя на примере Павла Санаева. Повесть Санаева безусловно удалась, благодаря ей писатель из начинающих сразу перешел в разряд классиков.

Теперь о пока не классике: «Елена Колина. Дневник новой русской 2. Взрослые игры». Елена Колина – известная петербургская писательница, занимающая шестое место в жанре «женская романтическая проза». По своей первой профессии Елена Колина математик. В 90-е годы, когда у всех все сыпалось, она переквалифицировалась в психологи. Некоторое время Елена работала колумнистом в одной из петербургских газет, а также писала «для себя» и «в стол». Одно из своих произведений она показала своей подруге- журналисту. Та дала восторженный отзыв и посоветовала печататься. Елена отнесла свое произведение одновременно в три московских издательства, из которых АСТ откликнулся мгновенно. С тех пор писательница выпустила более 15 книг, по ее книгам снимают фильмы и сериалы, а сама она стала профессиональным писателем, продолжая преподавание в Университете Культуры. Роман «Дневник новой русской 2» — продолжение бестселлера «Дневник новой русской». Как и первая книга, «Дневник 2» — «тонкая ироничная история о самых сокровенных проблемах современной женщины – о любви, ревности, изменах и расставаниях. Кто же она, новая русская, — недоступная героиня гламурного мира или одна из нас?» (из синопсиса книги). «Одна из нас», — отвечает автор и доказывает это своим текстом. Вот героиня временно рассталась со своим любимым мужчиной и, временно, остается свободной. «Начиная с сегодняшнего дня все люди должны меня знакомить, кто с кем может. Я представила себе, как мои подруги хватают за рукав малознакомых мужчин и под разными предлогами приглашают их к себе домой. А через минуту-другую случайно прихожу я.

–Это наша красивая, образованная, временно одинокая подруга с квартирой в центре и без вредных привычек, — торопливо нашептывают девочки Пойманному мужчине. Пойманный Мужчина разглядывает меня строго, но благожелательно, а девочки изо всех сил пытаются представить меня в выигрышном свете.

–Она у нас хозяйственная, знаете, что у нее в сумке?

-Курица, — пищу я, и на моем лице проступает яростное желание зажарить эту курицу для Пойманного Мужчины прямо тут, в прихожей».

Выше я представил для нашего знакомства с писательницей и ее романом краткий пробный отрывок. Согласитесь, что неплохо – легко и с юмором. И так написан весь роман Елены Колиной, писателя и кандидата психологических наук. В центре романа главная героиня и несколько ее подруг. У каждой из подруг своя собственная жизнь, часто не вполне удачная. Наша главная героиня для них – как солнце в центре планет: устраивает их судьбу, дает им советы и живет сама, живет весело и со смаком, впрочем сама не замечая этого смака, как и положено человеку, любящему жизнь и любящему других людей. Когда главная героиня сама становится временно одинокой, подруги, как могут, утешают ее, но как можно утешать человека со столь большим запасом юмора и жизнелюбия? Конечно, нет!  Роман, как и положено, заканчивается happy end – любимый мужчина возвращается:

«- А где хозяин дома?

— Обещал быть ровно в шесть – не раньше восьми, — ответила я.

Андрей пришел домой в девять.

-Скажи, откуда ты приходишь, Красота? – спросила я, открыв ему дверь.

— Откуда-откуда, странный вопрос, — сказал Андрей, — с работы, конечно…».

Кстати фраза  «Скажи, откуда ты приходишь, Красота?» это из Бодлера:

Скажи, откуда ты приходишь, Красота?

Твой взор – лазурь небес или порожденье ада?

Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста,

Равно ты радости и козни сеять рада…

Четвертым автором, о котором я бы хотел упомянуть – Эмиль Дрейцер.  Это автор нашего портала. О нем в справке «Авторы» сказано: «Эмиль Дрейцер родился в Одессе, где в 1955 г. окончил политехнический институт. Работал в Киеве мастером по монтажу, инженером исследовательской лаборатории, научным редактором одного из московских издательств. В 1964-74 гг. под псевдонимом «Эмиль Абрамов» выступал в печати как фельетонист (в «Известиях», «Комсомольской правде», «Крокодиле», «Труде») и как автор сатирических рассказов (в «Клубе 12 стульев» «Литературной газеты», а также в «Юности», «Неделе», «Вечерней Москве», «Литературной России»). В 1974 г. эмигрировал в США. В 1983 г. окончил аспирантуру Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, получив степень доктора филологии. С 1986 г. – профессор русской кафедры колледжа им. Томаса Хантера (Городской университет Нью-Йорка)».

Мы хорошо знаем автора по рассказу «Косноязычие любви» (http://7iskusstv.com/2013/Nomer1/Drejcer1.php), вызвавшем оживленную дискуссию – около 40 отзывов. Сам разнобой этих отзывов говорит о таланте писателя, потому что о плохом говорят просто: «это плохое». Теперь нам был представлен отрывок из нового романа писателя «Мы едем, едем, едем в далекие края» (Глава из новой книги «На кудыкину гору: Одесский роман»): http://club.berkovich-zametki.com/?p=7710. Об этом романе сам Эмиль Дрейцер написал: « В романе две независимые сюжетные линии, которые, в конце концов, переплетаются. Герой одной из них – недалекий человек, изо всех сил пытающийся вернуть любимую женщину. Весь роман в основном выдержан в сатирико-юмористическом ключе, хотя эмиграция – неизбежный  слом многих судеб». В представленном же нам вступлении к напечатанному отрывку автор пишет: «В публикуемой главе, действие которой происходит в Одессе в середине 70-х годов, один из героев романа, Юрий Бумштейн, в попытке вернуть бывшую жену, которую он по-прежнему любит, решает разбогатеть, занявшись подсудным в советское время промыслом — изготовлением на дому дамских сапожек для продажи на черном рынке. Случайно, придя к нему в дом как к свидетелю по делу его бывшего сокурсника Жоры, Юрия застает за нелегальным делом следователь ОБХСС. В отчаянии, что вскоре его тоже могут арестовать, поздним вечером того же дня в поисках совета, как выбраться из беды, Юрий бежит к двоюродному брату бывшей жены Любы, с которым у него в прошлом были дружественные отношения». Не знаю точно, совпадают ли две заявленные  автором независимые сюжетные линии романа с судьбами двух героев отрывка. Один из них инженер-сантехник Евгений Позняк, философ и резонер. В начале отрывка он сидит у раскрытого окна, перед ним лежит чертежная доска, названная в отрывке кульманом, по которой разбросаны записки с судьбами людей, эмигрировавших ранее из родной и любимой ему Одессы. Судьбы эти различны. Один из эмигрантов живет сейчас в Цинцинатти, работает вице-президентом компании. Его судьба складывается весьма успешно. Другой информатор Евгения Позняка живет в Миннеаполисе, работает чертежником, от него ушла жена. Третий – безработный, но на получаемое пособие открыл, как написано, две химчистки, свиную бойню и маникюрный салон, хочет купить фабрику макаронных изделий и проклинает день, когда он решил оставить родину, «где у него никаких забот никогда не было». Четвертый эмигрант живет на Соломоновых островах, где он целый день «лежит в тени пальмы на пляже, и шоколадная туземка с оголенной грудью следит, чтобы у него не кончался запас кокосовых орехов, которые она раскалывает для него ударом сабли, сохранившейся на острове со времени высадки капитана Джеймса Кука». Перед самим Позняком стоит «кардинальный вопрос жизни – покидать страну проживания или не покидать? А если покидать, то когда и в каком направлении?».  Как же он решает этот «кардинальный вопрос»? Автор пишет: «Усредним, найдем меридиану (возможно, правильней «медиану», Е.Л.), пустим в ход булеву алгебру. Кривая выживания в условиях капитализма совершает немыслимые броски. Требуется обуздать ее, привести к виду, удобному для логарифмирования, интегрирования и экстраполяции. Что мы имеем в моем случае?». «В эту минуту он походил на алхимика, вершащего судьбы людей и выводившего спасительные для человечества и страшные формулы», — пишет автор. Второй герой приведенного отрывка Юрий Бумштейн. Он, прямо скажем, неудачник. От него ушла жена. Неудачник он не потому, что от него ушла жена,  сами знаете — если к другому уходит, то неизвестно кому повезло. Неудачник он потому, что желает вернуть жену негодным для этого способом – заработать много денег. И вот заработать эти деньги Юрий хочет «занявшись подсудным в советское время промыслом — изготовлением на дому дамских сапожек для продажи на черном рынке». Надо сказать, что похожим «подсудным промыслом» занималось в прошедшее в СССР время добрая половина еврейского и нееврейского населения страны. Без такого промысла людям было просто не выжить. Неудачливость Юрия заключается в том, что он попался за этим незаконным промыслом следователю ОБХСС (для позабывших или незнающих, что это такое, поясню: отдел борьбы с хищениями социалистической собственности), и в том, что он думает в этом плане о какой-то уникальности своего случая. В поисках решения своей проблемы, Юрий поздней ночью бежит к двоюродному брату своей бросившей его жены Евгению Позняку, влезает в его комнату через раскрытое, очевидно на невысоком этаже, окно.  Так мы встречаемся с двумя героями представленного отрывка. Юрий Бумштейн рассказывает своему бывшему свояку, что с ним случилось, а тот, в свою очередь дает совет Юрию принять действия по своей репатриации из Союза через израильский канал, получением действительного или «липового» приглашения из Израиля. Таков сюжет представленного нам отрывка.   В наши задачи не входит делать по одной из 34 глав романа далеко идущие выводы в отношении всего произведения. Я хотел лишь представить читателям этот роман, чтобы по выбранным цитатам из прочитанного отрывка можно было бы согласиться с моим мнением о том, что  данный роман лежит в русле рассмотренной русской романной юмористической линии: «Двенадцать стульев» — «Похороните меня за плинтусом» — «Дневник новой русской 2».

5 комментариев для “Юмор по-русски

  1. Эмиль Дрейцер написал в своем частном письме:
    “Если “серьезные” русскоязычные прозаики, как известно, вышли все из “Шинели”, то “несерьезные” – из “Мертвых душ”, в том числе и “12 стульев”…”
    ————————————————
    любопытно бы узнать — из какой шинели вышли М.Зощенко , булгаковские «Собачье сердце » и «Театральный роман» и т.д. И ещё: «В поле нашего внимания оказались четыре книги. Две из них стали классикой, а две другие – пока нет.» — т.е. «две другие » — пока ещё не стали ; ОДНАКО , в некотором обозримом будущем — станут ? — Как это определяется ? Насколько точно ? По каким ПАРАметрам? КЛАССИКА — слово сУрьёзное, не связанное с к-вом сериалов и т.п. ( до сих пор — не связывалось ) …

    1. «из какой шинели вышли М.Зощенко , булгаковские “Собачье сердце ” и “Театральный роман” и т.д.»
      ———————————————————————
      Очевидно, по мысли господина Дрейцера, тоже из «Мертвых душ». Не вполне ясно, что такое «и т.д.»

      «т.е. “две другие ” – пока ещё не стали ; ОДНАКО , в некотором обозримом будущем – станут?»
      ——————————————————————————
      Нет. Это смягченная шуткой идея того, что это не классика, а просто хорошие книги. Количество сериалов здесь ни при чем.

      1. Очевидно, по мысли господина Дрейцера, тоже из “Мертвых душ”. Не вполне ясно, что такое “и т.д.”
        ………………………………….
        М.Зощенко , М.А.Булгаков и т.д. (юм.страницы Стругацких, В.Аксёнова, Э.Севелы , Венички Ерофеева, Ф.Искандера , Е. Попова и т.д.) — «несерьёзные» — из «Мёртвых душ» знаЦЦа ?
        а П. Санаев — естественно , — из «Шинели» ? 🙂
        А И.Бабеля куда — по Дрейцеру — в какую шинель ? :))

        1. Ну, ясно же написал господин Дрейцер: серьезные — из «Шинели», не серьезные — из «Мертвых душ», а уж ху из ху — решать Вам.

  2. Эмиль Дрейцер написал в своем частном письме:
    «Если «серьезные» русскоязычные прозаики, как известно, вышли
    все из «Шинели», то «несерьезные» — из «Мертвых душ», в том числе и «12
    стульев»…».

Обсуждение закрыто.