Контрреволюция в Америке, часть 2

Евгений Майбурд ©

КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ  В  АМЕРИКЕ

(Окончание)

В поле бес нас водит, видно,

   Да кружит по сторонам.

А. Пушкин

 

2.  Стрельба еще не началась

 

Война в культуре

 

Термин “война в культуре»  (Culture Wars) ввел в научный обиход социолог и наш современник Дж.Д.Хантер.[1]  «В конечном счете, современная война в культуре есть борьба вокруг национальной идентичности – что значит Америка?… Сказать проще, культурный конфликт есть борьба за доминирование, борьба за власть давать дефиниции реалиям» (выделено им — ЕМ).

«Дело не просто в том, – продолжает Хантер, – что две различающиеся философии создают соответственно различные формы общественного мнения. Скорее, эти две общности отражают институциализацию и политизацию двух фундаментально различных культурных систем (выделено им – ЕМ). Каждая из сторон действует на основе своего собственного набора ценностей, интересов и допущений. В центре обеих – две различных концепции морального авторитета – два различных способа постижения реальности, упорядочивания опыта, формирования нравственных суждений. По обе стороны этого культурного водораздела, таким образом, говорят на своем моральном языке… Каждая сторона представляет отдельную и конкурирующую моральную вселенную. Как следствие, уступки по многим вопросам становятся практически невозможными».

 

Хантер выделяет следующие области войны в культуре: семья, образование, масс-медиа и искусство, право, политические выборы.  Как видим, война эта тотальна, полем битвы является как публичная, так и частная жизнь американцев.

 

В школе: на наших глазах разрушается гуманитарное образование.  В истории: искажение истории страны, замалчивание важнейших фактов ее прошлого или интерпретацию их в смысле, противоположном традиционным американским представлениям.   (Христофор Колумб – «колонизатор», отцы- основатели – «белые расисты»,  «эксплуататоры» и т. п.)  В социологии и экономике: пропаганда самых вульгарных социалистических и просто марксистских идей о «богатых» и «бедных».  (Богатство есть результат экспроприации и эксплуатации и т.д.)  В литературе: насаждение писаревщины самого примитивного толка   (Шекспир – гомофоб, расист и пр.).

 

«Мертвые белые европейские мужчины» — так наши культурные релятивисты в системе высшего образования именуют классиков мировой литературы, философской и научной мысли.

 

Цицерону отрезывается язык, Копернику выкалывают глаза, Шекспир побивается каменьями – вот шигалевщина!  (Достоевский. «Бесы»)

 

Про область семьи вряд ли нужно много говорить. «Традиционная семья сегодня, — указывает Голдберг, — враг всех форм политического тоталитаризма, потому что она представляет собой оплот верности, не имеющей отношения к государству».  Именно поэтому левые радикалы постоянно пытаются ее разрушить.

Требования конституционировать союз гомосексуалистов как семью.  Переименование «отца» и «матери» в «родитель № 1» и «родитель № 2».  Отстаивание «права ребенка иметь больше, чем двух родителей».  Первые попытки легитимации педофилии.  «Просвещение» малолетних детей по части гомосексуализма и зоофилии…

Огромную проблему, с потенциально фатальными последствиями, вызывает юридическое образование, готовящее будущих адвокатов, прокуроров и судей.  В том числе тех, кому толковать законы и самое Конституцию.  Вдохновленные теорией Деррида, которую они толкуют в удобном для себя смысле, радикалы преподают предмет под названием “критическая юриспруденция”.  Все законы существуют для нас в виде текстов, не имеющих того смысла, который в них привычно вкладывают.  Все юридические понятия сформулированы на языке, зараженном предрассудками прошедших поколений, и потому подлежат критическому пересмотру.

Очень часто конституционные нормы толкуются вразрез с идеями творцов Конституции.

Сегодня мы наблюдаем, как иные судьи отпускают на свободу убийц и сексуальных маньяков или назначают им сроки, измеряемые месяцами.  И как исламским террористам из какого-нибудь Йемена дают при аресте права американского гражданина.

Немало уже у нас юристов, которые стоят на том, что Конституция устарела и ее нужно “привести в соответствие с нынешним днем”.  Одного такого наш президент-юрист недавно назначил федеральным судьей (инстанция, где толкуют законы).  В иных колледжах студентам сообщают, я слышал, что Конституция США была принята незаконно.  Что есть правда, если говорить о законах Британской империи…

А что вынес из Гарварда специалист по конституционному праву Барак Обама?  Что Конституция ущербна.  По собственным его словам – она предусматривает только “отрицательные права” и умалчивает о том, что должно государство делать для населения.  Такой взгляд выдает совершенное отрицание смысла Конституции.  В ней не случайно говорится о неотчуждаемых правах людей и предусматривается их охрана от возможных посягательств государства.  Конституция США исходит из сказанного в Декларации Независимости, что права эти даны Творцом.

Обаму научили, что права даются государством.  Узнаете?  Или еще нет?  “Государство гарантирует населению свободу слова, печати, собраний…” Много чего нам “гарантировали” Сталинская и Брежневская конституции.

Захватившие гуманитарное образование и размножившиеся, как черви в падали, леворадикальные “интеллектуалы”, запудривая мозги учащейся молодежи и извращая понятия до противоположного смысла, стремятся навязать обществу свою идеологию, в корне изменить культуру страны и, в конечном счете, ее общественное устройство.  Рука об руку с ними работает множество радикальных журналистов и целых новостных телеканалов.  Все это происходит прямо по Орвеллу.

Надо сказать, что в борьбе за власть давать дефиниции реалиям левые одолевают шаг за шагом.

«Если вы считаете, что аборт — это зло, вам не удастся убедить тех, кто отвергает такие нравственные категории, как добро и зло», — пишет Голдберг.

 

Как разрушить Соединенные Штаты Америки

 

Это — название книги.[2]  В ней даны такие рецепты:

  1. Изгнать религию из общественной жизни.
  2. Учить американцев презирать Америку.
  3. Опошлить американскую культуру.
  4. Ослабить армию США.
  5. Быть страной без границ.
  6. Практиковать вуду-экономику.

 

Выходит, страну можно разрушить мирным путем.  Если очень постараться.  Главное, есть кому стараться.  И они стараются.

 

Торжество пошлости

 

Революция есть не просто новая политическая

ориентация.  Она проходит сквозь самые глубины

общества.  Она пишет пьесу, которую много

позже будут разыгрывать политические лидеры.

Жан Франсуа Ревель

 

В книге «Долгий марш» Роджер Кимболл говорит, что «новым левым» 60-70-х не удалось сокрушить общество, но вполне удалось трансформировать американскую культуру.[3]  Вместе со многими другими, Кимболл называет происшедшее «культурной революцией».  В принципе верно, но неточно.

Подобное словоупотребление уже само говорит о феномене, который подметил Голдберг.  О том, что консерваторы слишком часто и бездумно перенимают язык своих противников.  В борьбе за власть давать дефиниции реалиям (как назвал это Хантер) такое поведение есть ничто иное, как игра в поддавки.

Вернее было бы говорить о культурной контрреволюции, или, еще точнее, о революции контркультуры.  Но пусть будет «революция», коли это слово вошло в употребление.

Сутью явления были: полное отвержение традиционной культуры страны по причине ее «угнетающего характера»  и замещение ее новой поп-культурой.

В 1991 г., размышляя о происшедшем в 60-70 годах, философ Пол Оскар Кристеллер писал: «Мы были свидетелями настоящей культурной революции, сравнительной с китайской, если не хуже.  В то время как китайцы до определенной степени преодолели свою культурную революцию, я вижу много признаков того, что наша со временем становится только хуже, и нет какого-либо знака, что она будет преодолена в обозримом будущем».[4]

Прежде всего, Кристеллера беспокоит деградация интеллектуальных стандартов, которую принесла эта культурная революция. «Один из знаков нашей ситуации, — пишет он, — это низкий уровень наших публичных и даже академических дискуссий.  Частое пренебрежение фактами или свидетельствами, рациональными рассуждениями и доводами, и даже логической последовательностью – все это поразительно» (курсив мой – ЕМ).

Не знаю, как в других областях, но в экономике доходит уже до прямого ученого шарлатанства.  Так, проф. Пол Дэвид, для подтверждения своего тезиса,  извратил историю развития пишущих машинок, был пойман на вранье и…  продолжает писать в том же духе.  Его же публикуют, чего там…   Нобелевский лауреат, экономист и, по совместительству, журналист Пол Кругман подчас пишет в «Нью-Йорк Таймс» такие вещи, за которые студентам по курсу экономики должно двойки ставить.

 

Однако интеллектуальный погром, пришедший в наши образовательные институты и научные традиции, только часть всей истории, пишет далее Кристеллер.  В этой революции есть также социальные, политические и моральные составляющие.  Духовная деформация глобальна и воздействует на все аспекты нашей жизни.

В первую очередь, это были: «сексуальное освобождение» (читай: легитимация половой распущенности) и наркокультура с сопутствующей патологией.  Обе выражают нарциссический гедонизм, характерный для контркультуры, начиная еще с 50-х.

Известный прохвост на кафедре Герберт Маркузе писал в те годы, что «искупление удовольствием» и «первичный нарциссизм» — это «эффективный протест против деторождающей сексуальности».

Одной из особенностей (подозрительно инфантильной, по определению Кимболла) этой революции был союз безудержного гедонизма и радикальной политики.  Из этого союза вышел лозунг «личное есть политическое».  Последнее «редко было бОльшим, чем куча радикальных клише, серьезных только в том отношении, что это помогало подрывать общество и разрушить множество жизней».

Важнейшую характеристику новой культуры Кимболл находит в ее воинствующей подростковости.  «Если Американская культурная революция была чем-нибудь, так это атакой на зрелость.  Больше того, это было прославлением юности, незрелости».  И реальной победой этой революции стало не достижение целей, а тот факт, что ее ценности и подходы были усвоены общей культурой.

Даже такая мелочь, как то, что джинсы – «портняжный символ контркультуры» — стали носить все возрасты, говорит о многом, указывает Кимболл.

Однако идеализация юности привела не только к распространению подростковых ценностей и страстей, но также к упадку взрослых добродетелей – осмотрительности, ответственности и сдержанности.  Французский философ Ален Финкелькро описал это как  «триумф инфантильности над мышлением».

«Двух десятилетий хватило, чтобы отклонение стало нормой, — пишет он, — и чтобы подростковый стиль жизни проник в общество как целое…  Сегодня юность – категорический императив для всех поколений…  Люди в сорокалетнем возрасте  — тинэйджеры, которые так и не выросли…  Долгий процесс обращения западных обществ в гедонизм и потребительство кульминирует сегодня в поклонении ювенильным ценностям.  Буржуа мертв, да здравствует подросток».

Эффект такого развития культурной жизни в Америке был колоссальным.  Одним из далеко идущих и разрушительных последствий было прославление и одновременно деградация популярной культуры.  «Даже явные однодневки и интеллектуально пустые продукты поп-культуры – рок-видео, комиксы, комические телешоу – включаются в программы колледжей, тогда как характер самой же популярной культуры становится еще более вульгарным, порочным и разлагающим».

И Битлов тоже коснулись указанные вещи.  Несомненно, творчество их резко выделяется из массы поп-культуры в отношении музыки, звучания и стихов.  Делая акцент на мир и любовь, они не опустились до других групп, выпускавших альбомы с такими названиями, как «Кровавый шабаш» или «Сочувствие Дьяволу».

Иные критики, пишет Кимболл, выставляли себя дураками, утверждая, что Битлы «подчас подобны Монтеверди, а иные их песни лучше Шумана».  Но нельзя не отметить в их творчестве «опасное дионисийское начало».  Именно это, скорее, привлекало тех, кто не мог видеть разницы между Битлами и, скажем, Роллинг Стоунс с их, по собственным же словам их, «нигилистическим евангелием» Let it Bleed.  Не говоря, конечно, об убогой монотонности музыкального ряда этой рок-группы.

Чем больше росла поп-культура и чем более настойчиво превозносила ее культурная элита, тем ниже она опускалась.  «В сравнении с нынешней поп-музыкой, Битлы действительно звучат почти как Монтеверди».

Вспомним кумира поп-культуры 50-х – Элвиса Пресли.  Он прогремел, когда принес в популярную музыку ритмы рок-н-ролла.  Но кроме рок-ритмов, что мы видим?  Пиджачный костюм с галстуком, минимум телодвижений, артистичность и голос.  Респектабельный, как Фрэнк Синатра.  В 60-е годы такой Пресли был уже анахронизмом.

Наряду с «опусканием» популярной культуры, происходила постоянная дискредитация достоинства и цельности высокой культуры.  «Академическая легитимация популярной культуры означала не только то, что отбросы принимались как высокое искусство, но также то, что к высокому искусству относились как к отбросам».

В конечном счете, имели место порча вкуса и триумф эстетического декаданса.       Ведущим голосом яростной атаки на культуру и агрессивного безвкусия выступила некая Сюзен Зонтаг (урожденная Розенблат).

Зонтаг возникла из пены революции контркультуры 60-х и скоро стала ее звездой.   Писательница, эссеист, критик, сценарист, режиссер, профессор эстетики в нескольких университетах, включая (а как же!) Колумбийский.   Своими эссе она «гальванизировала дебаты и изменила самый климат интеллектуальных обсуждений» (Кимболл).

Культурный и научный уровень профессора этики Зонтаг виден из ее требований и призывов.  Например: «Вместо герменевтики нам нужна эротика искусства» или «Развенчать серьезность!».  Адепты 60-х, писала она с нескрываемым торжеством, «порвали с понятием культуры, найдя ее исторически и человечески устаревшей».

Зонтаг не считала нужным что-то доказывать, она создавала эмоциональный тон и атмосферу.  Интерпретация искусства – это нечто «реакционное, нелепое,  глупое, трусливое, удушающее», это «реванш интеллекта над искусством».

Неважно, что все это было патентованной чушью, пишет Кимболл, ибо это было неотразимой чушью.  Своими выступлениями Зонтаг «сделалась гранд дамой нового вида культурной нетерпимости – свирепо интеллектуальной без необходимости осмысления».

Описание одной из фотографий Зонтаг: «черные брюки, черная водолазка, тяжелые «ковбойские» башмаки, с кучей книг и бумаг подмышкой».  Некоторые считают, что она была привлекательна как женщина, но она явно была тем, что эвфемистически называют «со странностями».

Нужно ли объяснять, почему Зонтаг явилась голосом поколения?  Она озвучила подсознательные импульсы «новых левых».

 

Вдобавок к огрублению культурной жизни, этот триумф вульгарности проложил путь к двойной отраве — политической корректности и многокультурью (multiculturalism).

Достаточно очевидно, что политкорректность есть всего лишь удавка для свободы слова.  Что многокультурье есть мина замедленного действия, подложенная под самое понятие американской идентичности, тоже видно без лупы.

Консерваторы не смогли отреагировать на эти вещи, без всякого отпора допустив внедрение того и другого в культуру и жизнь.  Это было большой победой сил разрушения.

 

Пренебрежение к имманентным стандартам культурных достижений создает ценностный вакуум, который немедленно заполняется критериями из политики и идеологии.

 

Очевидно, что «эмансипация» 60-х не осталась в прошлом.  Последствия той атаки на культуру видны сегодня повсюду.  «Сползание в Гоморру», — назвал нынешнюю ситуацию известный судья Роберт Борк.  А известный религиозный мыслитель Арье Барац назвал это содомизацией Запада.

Содом это далеко не только гомосексуализм.  Устная традиция говорит, что в этом городе все нормальные понятия были перевернуты до противоположного смысла.  Например, был такой закон: «Если кто нанесет другому увечье, пострадавший вносит ему плату как за кровопускание», и мн. др.

Современная либеральная культура изобилует подобными вещами.  Один из вопиющих примеров – легитимация и восхваление убийцы, организатора захвата самолетов и расстрела заложников, включая западных, по имени Ясир Арафат.  В нормальных условиях он должен был быть схвачен Интерполом и судим за те же преступления, что и нацистские преступники.  Караджича, Младича и других сербов судит Гаагский трибунал.  А Арафату присуждают Нобелевскую премию мира.

 

«Шестидесятые в университетах, — пишет Борк, — можно рассматривать как мини-Французскую революцию, которая кажется неудавшейся, но это не так.  Радикалы были побиты не консерваторами или оппозицией традиционных либералов, а своими собственными дипломами университетов.  И это было только временное поражение.  Они и их идеология везде вокруг нас».

            Эта идеология разрушительным образом проникает в программы школ и колледжей, как и в методы преподавания.  Дошло до того, что многих штатах отмечается рост числа выпускников средней школы, не умеющих читать.

Эта идеология «значительно изменила сексуальные отношения и семейную жизнь, создала хаос вместо авторитета церквей и других носителей нравственной мудрости.  Она подрывает утверждения о гражданских добродетелях и наше национальное самопонимание.  Она привела к деградации масс-медиа, индустрии развлечений и популярной культуры.  Она разъедающе действует на наши сердца и сокровенные ощущения о том, что такое хорошая жизнь.  Она извратила наши мечты так же, как отвратила нас от их достижения».[5]

 

Разрушение национальной идентичности

 

Известно всем: от добра добра не ищут.  Столетиями люди, покидая свои страны, вырывая себя с корнями из почвы, удобренной кровью поколений их предков, устремлялись «в Америку».  Они покидали родные могилы, страны, созданные, защищенные от врагов их героическими предками для них же, своих потомков, — они стремились «в Америку».  Они искали новой жизни, они готовы были начинать с нуля.

Многие понимали отчетливо, что только дети их смогут вкусить по-настоящему все, что обещает Америка.  Они готовы – в смысле гражданской самоидентификации — перестать быть русскими, украинцами, англичанами, ирландцами, греками, итальянцами, немцами, японцами, китайцами и прочая, и прочая, — чтобы стать американцами, американцами, американцами…

И Америка давала им шанс.  И они, или наверняка их дети, находили свое место в этой стране.  Мало у кого возникало желание вернуться на историческую родину.  Они становились и хотели оставаться – американцами.  Так, к примеру, американцы немецкого происхождения шли под флагом США на войну против Германии.

Принцип многокультурья,  (multiculturalism) – одно из самых опасных орудий левых (хотя какие у них – не опасные?).  Оно не попало в список Хантера, но это ничего не меняет.  Возведенное в принцип, многокультурье отвергает с порога традиционную концепцию Америки как “плавильного котла”.  Вместо него, каждой иммиграционной общности внушают, что нужно вариться в собственном котелке.

“Плавление” представляет собой приобщение к единому культурному пространству и принятие ценностей американской (иудео-христианской, либерально-демократической) цивилизации.  Базовыми ценностями американской цивилизации являются личная свобода и власть закона.  Традиция “плавильного котла” — и это подтверждает  история страны — не отрицает, не угнетает и даже охраняет право граждан различного этнического и культурного происхождения сохранять и передавать детям культурное наследие или религию предков.

Наличие общего  культурного пространства и одного общенационального языка – необходимое условие единства всякой национально-государственной общности и, следовательно, ее здоровья, ее нормального существования и выживания.    Исторически сложилось, что американцы говорят на английском – ну и что?  Когда доходит до торговли, коммерции, выгоды, весь мир начинает общаться на английском, все начинают понимать английскую речь и даже изъясняться – турецкий купец с испанским, немецкий – с японским…  Тем более, в стране, где английский изначально был языком общения.

Принцип многокультурья есть отрицание принципа единого культурного пространства.  Этот принцип поощряет разделение населения на ряд обособленных этнических/расовых общин, принципиально соблюдающих каждая свои собственные обычаи и праздники (в противовес общенациональным!), принципиально говорящих каждая на своем языке.  Важнейшей ценностью становится diversity (буквально: разнообразие, но русское слово лишь приблизительно передает значение, которое сюда вкладывают).  Многокультурье принципиально настаивает на diversity в языковой практике – на равноправии всех языков и наречий полиэтнической/многорасовой страны.

Испанский (язык латинос) стал уже, почти на равных с английским, языком общения в США.  Начали это делать частные бизнесы – по чисто прагматическим соображениям, чтобы облегчить доступ к своей продукции латинам, которые, живя замкнутыми анклавами, плохо (часто совсем не) усваивают английский.  А сейчас уже во многих (может и во всех) штатах, когда звонишь в госучреждение, тебе для разговора предлагают на выбор английский или испанский.  Государство само практикует diversity.

 

Новости многокультурья из Калифорнии (трехлетней давности).  В одной школе (только ли в одной?) учебник для малышей учит, что у нас не один День Благодарения, а два.  Один в ноябре, другой – в мае.  Имеется в виду  какой-то мексиканский праздник.  Кого благодарят они, за что?  Почему это непременно должно так же называться?

В другой школе, в день этого самого праздника, двое белых парней лет 15-16 пришли в класс в майках из американского флага.  Замдиректора (с испанской фамилией) велел им вывернуть майки наизнанку.  “Сегодня не 4 июля, — сказал он, — чтобы демонстрировать свой патриотизм.  Это может обидеть других” (!).

Когда ребята отказались, их отправили домой.  В школе 40% учеников – дети иммигрантов из Мексики.  Ни их, ни себя самого этот зам — гражданин Америки и здесь же получивший образование —  само собой, американцами не считает.

 

Левые научные (прошу прощения за оксюморон) круги подвергли осмеянию понятие о единстве человечества, пришедшее к нам из эпохи Просвещения.  Это обман, говорят они, чтобы прикрывать укоренившиеся привилегии мужской части белой расы.

Целые постмодернистские теории созданы были, чтобы доказать, что традиционная религиозная мораль является жульничеством, что не существует непреложных истин или «естественных» категорий, и что все эти понятия порождаются обществом.

Традиционную американскую культуру сторонники многокультурья высмеивают как «белую культуру», стремясь лишить ее легитимного статуса и в конечном счете уничтожить.

 

«Белый мужчина — это еврей либерального фашизма», пишет Голдберг.

Для нацистов воплощением мирового зла был еврей.   Для нынешних левых эту функцию выполняет белый человек.

«Представители белой расы совершили все преступления против цветных людей, которые только возможны … Белые также виновны в реализуемых ныне принципах, … которые вредят и препятствуют проявлению человечности в каждом из нас», — утверждает неназванный Исполнительный директор Центра по изучению белой американской культуры.

Изучение культурной специфики белой расы считается передовой научной дисциплиной в американском высшем образовании, которая стремительно набирает популярность. Соответствующие кафедры есть примерно в 30 университетах, а во многих других вузах основы этой дисциплины преподаются в рамках других курсов.

«Ключом к решению социальных проблем нашего времени будет упразднение белой расы»,- пишет исследователь культурной специфики белой расы и историк со странным именем Ноэль Игнатьев.[6]

 

Сюзен Зонтаг отметилась и здесь:  «Моцарт, Паскаль, булева алгебра, Шекспир, парламентарное государство, барокковые церкви, Ньютон, эмансипация женщин, Кант, балеты Баланчина и пр. не искупают того, что эта специфическая цивилизация принесла миру.  Белая раса — это рак человеческой истории».

Образованная девушка была, что говорить. Знала даже выражение «булева алгебра».  Ну прямо как Фима Собак, которая знала даже мудреное слово «гомосексуализм»…

А сама была – что, в полосочку-клеточку?  Но становиться раком (в данном смысле) явно не хотела.  Позже, говорят, раскаялась в этом высказывании, потому что оно «оскорбительно для раковых больных».  По иронии судьбы, умерла от рака (прожив 71 год).

Принцип многокультурья поощряет, в частности, требование мусульман жить в Америке по законам шариата.  По существу, это попытки установить в стране diversity в отношении юрисдикции для различных групп населения.

Не будет преувеличением сказать, что многокультурье – это оружие  разрушения фундаментальной культурной матрицы страны, ее основополагающего мифа.

 

Изгнание религии

 

Если может быть что-то более опасное, коварное и злонамеренное, — это названный момент.  Это не просто отстаивание атеизма и отнюдь не борьба за свободу совести.

Америка начиналась с Декларации Независимости, которая считается, наряду с Конституцией, основополагающим документом страны.  В первом абзаце Декларации говорится: «Мы считаем самоочевидной истиной, что все люди созданы равными и что они наделены своим Создателем определенными и неотчуждаемыми правами, среди которых Жизнь, Свобода и стремление к счастью».

Первым выступил открыто против идеи неотчуждаемых прав никто иной, как Вудро Вильсон.  Сегодня левые не выступают открыто против этих прав как таковых, они их перетолковывают.

Отвергнуть веру в Бога означает отвергнуть веру в то, что права эти даны никем иным, как Создателем.  В этом суть.  Если Бога нет, тогда и права человека повисают в воздухе без опоры, которую дает Абсолют.

И более того.  Опасность состоит не в том, что Америка перестанет верить в Бога, но в том, что она будет верить во все что угодно, — пишет Джона Голдберг.   Это самое «что угодно» уже давно определилось как культ государства.

Наиболее полно формулу отчеканил где-то в начале ХХ века «постмилленионарный христианин» и  прославленный экономист, основатель много чего (включая Американскую Экономическую Ассоциацию и Висконсинскую «школу» прогрессивизма) Ричард Илай.  Вот его слова: «Бог работает через государство, выполняя свои замыслы более универсально, чем через любой другой институт».  Государство «по свой сути религиозно», и в человеческом существовании нет уголка, который был бы вне пределов его власти.[7]

По сообщению Голдберга, Илай оказал огромное влияние на Тедди Рузвельта и был ментором Вудро Вильсона.

Идеологически, истоки этого культа восходят к учению Гегеля о государстве как воплощении Абсолютного Духа, а практически — к Пруссии Бисмарка.  В Америке подобную идеологию можно без очков разглядеть в трудах Джеймса Дьюи, а практику — в эпоху президентства Вильсона.  Все ведущие прогрессивисты конца XIX – начала ХХ вв. учились в университетах Германии.

Правда, Америка шла своим путем.  Культ государства начинался ссылками на Бога.  Затем, «во время правления прогрессивистов, — как пишет Голдберг, — христианский Бог был превращен в Бога сниженных цен на продукты питания».

Завершилась эта эволюция представлением о всеведущем, всемогущем и всеблагом Государстве как единственной силе, которая может обеспечить всеобщее счастье.

Государство теперь становится гарантом прав человека.  Это проявилось еще в намерении Франклина Рузвельта провести «Второй Билль о правах».  Сегодня ту же тему развивает президент Обама, критикуя Конституцию за то, что там прописаны только «отрицательные права» — чего государство делать не может, — и ничего не сказано о том, что государство «может сделать для людей».

Ничего, в таком важном деле он и без Конституции может обойтись.

Государство как высшая инстанция всезнания, мудрости и всемогущества господствует также в экономических теориях о «провалах рынка», «социального выбора» и «экономики благосостояния»  Провалы присущи рыночной системе имманентно (а если нет, мы их придумаем), так что только государство может привести дела в экономике к наивысшей эффективности.  По своеобразной логике этого учения государство никогда не может «провалиться».

Все это уже было прежде и не здесь, и привело к вещам, хорошо известным.  Немецкий историк Гетц Али объясняет, как Гитлер приобрел популярность благодаря щедрым программам социального обеспечения и привилегиям для среднего класса, которые нередко реализовывались за счет средств, украденных у евреев, а также за счет высоких налогов на имущество богатых. Гитлер запретил религиозную благотворительность, подрывая тем самым роль церкви как противовеса государству.[8]

Рузвельт просто вытеснил из жизни религиозную благотворительность, создав федеральные программы.

Поклонение государству означает, что нет ничего в нашей жизни, что не было бы связано с политикой.  Сюда входят искусство и спорт, а также частная жизнь граждан – семья, воспитание детей, секс, здоровье, человеческие привычки (например, курение)…  Все становится заботой государства, которое нас воспитывает и, для нашего же блага, принуждает нас к определенному образу жизни.

Существует, к примеру, наставление по «зеленому сексу».  Хотя такого названия нет, но суть такая: «как делать секс, чтобы не вредить окружающей среде».

Голдберг называет все это «зеленым фашизмом».  «Глобальное потепление» превратилось в форменный сорелианский миф.  Неважно, где правда, учил Сорель, важно, чтобы люди этому верили».

Одна девушка недавно публично призвала отказаться от использования туалетной бумаги, чтобы сохранить леса планеты от вырубания.    Сама она уже отказалась, говорит.  Это не анекдот, это было в печати.  Правда, она не сообщила, чем заменяет туалетную бумагу, — похоже, ничем не заменяет.  Но будьте уверены, при достаточной власти, левые запретят нам это дело.  Попытался же Обама запретить производство лампочек накаливания.

Ибо вся такая и подобная ей активность направлена к одному – к расширение власти чиновников государства над частными гражданами.

 

«Пища — это не частное дело!».  «Быть здоровым — ваша обязанность!». Или: «Правительство имеет полное право влиять на поведение личности в меру своих возможностей, если это делается в интересах данной личности и общества в целом».

Мы часто слышим подобные вещи и даже не знаем, откуда что взялось.  Приведенные цитаты взяты из пособия по здоровому образу жизни для гитлерюгенда.[9]

Культ государства неизбежно приводит к тоталитарному обществу, знакомому нам по СССР, где были политизированы все проявления жизни и все ее стороны.  Соответственно, свобода личности превращается, по знаменитой формуле Энгельса, в «осознанную необходимость».  О такой возможности предупреждали лучшие умы человечества – Дэвид Юм, Эдмунд Берк, Алексис де Токвилль, Фридрих Хайек…

Таким образом, отвержение формулы из Декларации Независимости неизбежно ведет к порабощению человека всемогущим государством.  Достижения Американской революции обращаются вспять.  Происходящее в Америке на наших глазах,  текущая борьба в культуре есть, в буквальном смысле,  ползучая контрреволюция.

 

Американская война в культуре в 1960-х годах тоже начиналась не с хиппи, войны во Вьетнаме и даже не с гражданских прав.  «Как правило, любая попытка расчистить путь для новой политической религии начинается со стремления ликвидировать молитвы в школе», — констатирует Голдберг, который нашел все это и в Италии Муссолини, и в Третьем Райхе Гитлера.

Борьба против религии ведется неустанно и целенаправленно.  Шаг за шагом религия буквально изгоняется из общественной жизни – вполне легальным путем — решением судебных властей.

Ведущей силой войны за культуру в Америке стал Верховный суд.  Решение о ликвидации молитвы в школах было принято еще в 60-х годах.  Затем последовали решения о незаконности запрета абортов.

Вместо запрещенной общей молитвы в школах стали практиковать минуту молчания в начале учебного дня, когда каждый получал возможность молиться мысленно (или думать о футболе).  Но в 1987 году Верховный суд постановил, что минуты молчания означают одобрение молитвы государством.

В 1992 году ВС постановил, что молитва по случаю окончания школы (не связанная с какой-либо конкретной конфессией) является недопустимым одобрением религии.

В последние годы суды нашли неконституционными присутствие табло с Десятью заповедями в залах судебных заседаний, а также клятвы верности и  установку рождественских символов вблизи общественных зданий и сооружений.

 

Откуда напасть?

 

С исторической точки зрения, фашизм

— это продукт демократии, которая сошла с ума.

Дж. Голдберг. «Либеральный фашизм»

            Еще в 30-е годы ничего подобного в Америке не было.  Левые, конечно, были.  Знакомые нам «прогрессисты» из интеллектуалов, в основном.  Но не они задавали тон в культуре.  Даже бедствия Великой Депрессии не изменили общей доминанты культурного и социально-психологического ландшафта в стране.

«Одетта Кюн была права, — отмечает Эмити Шлейс. — Америка просто не отвечала ожиданиям левых.  Традиционный импульс самому пробиваться вверх продолжал преобладать и даже расцветал».[10]

Считается, что 50-е годы, особенно время президентства Эйзенхауэра, были периодом «социального консенсуса».  Не исключаю, что так можно сказать.  А может, это был инкубационный период?

В конце 40-х в Британии возникло явление сердитых молодых людей.  Получило название от пьесы Джона Осборна «Оглянись во гневе».  Среди известных имен называют еще Кингсли Эмиса.  Отметились в этом литераторы и драматурги послевоенного поколения молодежи, как пишут, «разочарованные в традиционном обществе Британии». Их печатали, ставили их пьесы, у них был читательский успех.  Но чего-то ведь им не хватало?

Примерно тогда же в Америке возникли битники.  Корень слова неясен, а суффикс явно русский.  Видимо, это было элементом эпатажа в эпоху Холодной Войны.  Тоже группа литераторов, которым чего-то не хватало, хотя были и публикации, и читательский успех.

На семинаре в театре одного из университетов Нью-Йорка в 1958 г. главный идеолог битников Джек Керуак так объяснял самоназвание: «Это потому, что я Бит (Beat), то есть я верю в блаженство (beatitude) и что Бог так любил мир, что дал ему своего единственного рожденного сына…  Кто знает, может мир – это не только  одно безбрежное море сострадания, истинный святой мед, позади всего этого шоу индивидуальности и бессердечия?»

Неправда ли, все сразу становится ясно?  Похоже, все битничество и было, в основном, шоу.  Кстати, на том семинаре Керуак был единственным среди пиджачных костюмов, одетый в черные джинсы и большие ботинки, — то, что обычно связывают с битниками.

В обоих случаях имел место некий неопределенный протест против неопределенного чего-то.  Протест, который трудно отличить от шоу напоказ и который сам собой рассосался по мере взросления молодых людей.

Все это происходило в узком кругу литераторов, да там и умерло.  Тем не менее, характерен он, этот юношеский синдром недовольства неизвестно чем и протеста против неизвестно чего.

Возможно, что и к 60-м подросло поколение таких же недовольных чем-то таким – как обычно говорят: «недовольство обществом».  Видимо, из таких вербовали своих адептов лидеры контркультуры.

Но совершенно очевидно, что не они задавали тон, когда произошел взрыв левого активизма и «прямого действия».  Случилось это действительно как взрыв, внезапно и оглушительно.  С чего бы так?  Должны быть причины такому внезапному перелому.

Левые были «всегда» (с последней четверти XIX века).  Но в 30 – 50 годы идейная платформа их была приземленной и беззубой.

Реформы в направлении экономического планирования, «научное управление обществом», борьба с «монополиями», социальная инженерия, идеализация государственной власти, «здоровая пища», евгеника (расизм, по нынешнему) и прочие прелести, бытовавшие в фашистской Италии и нацистской Германии, – все это было и в Америке перед и после Первой мировой.

Ну, кого могут захватить такие идеи за пределами элитарного круга академии и тамошней тусовки!

Не было какой-то живинки, стержня, какой-то сверхидеи, что ли.  Не хватало некоего фундаментального нарратива.  Что-то должно было вызреть и накопить «критическую массу».

В 2007 г. вышла книга Джеймса Пирсона «Камелот и культурная революция».  Там дается интересная и правдоподобная версия, откуда что взялось.[11]

Современный леворадикальный нарратив впервые был оглашен публично 22 ноября 1963 г.

 

Убийство президента Кеннеди

 

Через несколько часов после покушения, председатель Верховного Суда США Эрл Уоррен объявил, что Кеннеди «пал жертвой ненависти и злобы, привнесенной в наш народ фанатиками».  Каких фанатиков он имел в виду, не сказал, однако.

Это тот самый Эрл Уоррен, которому президент Джонсон вскоре поручит  возглавить комиссию по расследованию убийства Джона Кеннеди.  И который, к разочарованию множества людей (включая автора этих строк), придет к выводу, что Освальд действовал в одиночку.

Однако, до всяких еще расследований, наутро после покушения (!) на первой полосе Нью-Йорк Таймс, светило этой газеты Джеймс Рестон объяснил, кто такие эти «фанатики».  Он заявил, что ДжФК стал жертвой «насильственной составляющей американского характера», особенно «ярости правых экстремистов».

Не имело значения, что тут же, рядом с этой статьей, поместилась информация о коммунистических убеждениях и связях Ли Харви Освальда (который был еще жив).

Через три дня в той же газете появилась редакционная статья «Спираль ненависти».  Там говорилось: «Всей Америке должно быть стыдно за дух умопомрачения и ненависти, который убил Кеннеди».

Предполагалось, что у редакции был иммунитет к этому духу, — едко замечает Пирсон, цитируя Таймс.

Нарратив родился.

 

Первым делом после убийства Кеннеди — нужно было по возможности удалить из памяти один неудобный факт, а именно: Освальд вылупился из коммунистов.

Как же так!   Не вяжется.   В среде тогдашних интеллектуалов преобладало сочувствие коммунизму, социализму, марксизму…   Иные из них и сами были…  ну да.  Страшно предположить, но возможно, что кое-кому жизненно необходимо было перевести стрелки от коммунистов на своих идейных противников…

Трансформация убийства, совершенного левым маргиналом, в убийство, совершенное дурной культурой Америки началось немедленно, еще когда тело Кеннеди не было предано земле.

 

Через два года после покушения, Артур Шлезинджер, мл., официальный историк клана Кеннеди, выпустил историю тысячи дней президентства ДжФК.  Объем книги составил по странице на день президентства.

На этой тысяче страниц знаменитый историк ухитрился ни разу не упомянуть имя Освальда.  Фальсификация истории началась немедленно.

 

Не убийство президента изменило направление развития культуры.  Оно стало поводом для формулирования разрушительного нарратива о том, что Америка построена на дурных началах.   Трагедию левые превратили в фарс, цинично используя ее в своих политических целях.

Этот тезис развивался, обогащался, расширялся.  Ведь нужно было ни много, ни мало, как поменять местами понятия о добре и зле.  Ради этого вытащили напоминание о рабстве негров.  Отсюда – идея не искупимой вины белых.  Появилась крапленая карта врожденного расизма белой Америки.  Леваки присвоили себе право назначать расистов.

Быстро было изобретено понятие жертвы.  Это – объект угнетения.  Сюда зачислили всех чернокожих, затем латинов, затем геев…  Любое меньшинство автоматически объявлялось жертвой угнетения со стороны традиционной Америки.  Ну, не любое – китайцев, японцев, ирландцев, католиков и многих других зачисление в жертвы миновало.  Потому что они все, даже азиаты  – белые.  Это важно, это принципиально.

Год или два назад один умник в Нью-Йорк Таймс предложил считать уродов угнетаемым меньшинством.  Развития идея не получила – возможно, потому, что мало кому была охота, даже ради фудстемпов, добровольно записываться в уроды…

В лексиконе левых появились кодовые слова расист, фашист, позже гомофоб, сексист и пр.   Это камни, швыряемые в оппонентов, оказались мощным оружием пролетариев ума.  И опять, никакого отпора со стороны консерваторов.

Окончательно изменилось содержание понятия «либерализм».  Патентованные «либералы» – интеллектуалы – показали, что стоит у них за этим самоназванием.

«Бывший до того доктриной прославления Америки и оптимизма, либерализм стал угрюмым и выкрикнул обвинение: Кеннеди был убит социальным климатом Америки, болезнь которого требовала карательного либерализма, — продолжает Пирсон.

Карательный (punitive) либерализм стал проповедовать необходимость национального покаяния за историю преступлений и злодеяний – историю, которая произвела настоящее, настолько отравленное, что оно убило президента.

Быть либералом теперь значило быть сварливой бабой, пишет Джордж Уилл. «Либерализм стал доктриной недовольных групп, обязанных исправлять повреждения, наносимые стране фальшивым прошлым, пагубным настоящим и зловещим будущим».

Отсюда следовало все, что нам уже известно.

Война в культуре началась.  И сразу стала бескомпромиссной – по-другому быть не могло.  Если история США есть непрерывная цепь преступлений и злодеяний, тогда подлежат анафеме все традиционные ценности Америки – индивидуализм, ограниченное государство, свобода самовыражения, преданность вере в Творца…  словом, все принципы Декларации Независимости и Конституции страны.

При Кеннеди либерализм стал не столько программой, сколько стилем, говорит Уилл.  После него, особенно при его приемнике Линдоне Джонсоне либерализм сконцентрировался больше на вопросах культуры, таких как феминизм, аборты и сексуальная свобода.

Не только, д-р Уилл.  Этот новый «либерализм» был направлен на подрыв самых основ традиционного американского общества и трансформацию его в духе импортированного из Европы тоталитарного этатизма.  И перечисленные выше направления «концентрации» — только инструменты войны на уничтожение Америки – той, какой мы ее знаем.

 

С самого момент оглашения общей платформы левые радикалы вступили в непрерывный заговор против Америки.

Это не «заговор» в обычном смысле организованного сговора группы людей.  Общая платформа, выраженная в таком нарративе, объединяет все левацкие силы единой целью, так что всем понятно, что нужно делать в общем.  А остальное – по обстоятельствам, с учетом, что нет объективного добра и объективного зла, все относительно.

Групповые заговоры – сговоры – тоже нужны, но только в отношении тактики.  Мы мало о них знаем, но они имеют место определенно, как показывают некоторые истории, получающие огласку.

Например, группа журналистов, связанных между собой через емейлы в группу «Джорно Лист» обменивалась мнениями.  Слушали: как лучше чернить противников президента Обамы?  В прениях выступили товарищи.  Постановили: всегда объявлять их расистами, и точка!  Эта переписка случайно стала достоянием публики.

 

Почему явилось возможным так резко взломать социальный консенсус 50-х?  Потому что на поверхность общественного сознания вырвались новые мощные силы враждебной контркультуры.  Передовым отрядом этих сил был «нарост, образовавшийся в колледжах и университетах, — послевоенное поколение с его самоощущением образованной элиты и морального превосходства».  Их самовлюбленность, пишет Джордж Уилл, подогревалась интеллектуалами,  которым наскучили мир и процветание, и которые жаждали «героической политики».

Такое объяснение движущего мотива интеллектуалов представляется недостаточным.  Можно вспомнить, что писал об интеллектуалах Шумпетер.[12]  И еще добавить к тому кое-что касательно конкретных обстоятельств времени.

 

Долгий марш

 

Американские интеллектуалы 30-х гг. уже в значительной степени были инфицированы социалистическими идеями.  Отнюдь не мешало тому их восхищение фашизмом Муссолини.  Да ведь, в определенном смысле, фашизм (в идеях, по крайней мере) был вариантом социализма, очень близким к корпоративному социализму Сореля.  Неизвестно, встречались ли Муссолини и Ленин лично, но известно, что они взаимно восхищались друг другом.

В 1925-28 гг. в Америке было опубликовано более ста статей о Муссолини.  В Голливуде выпустили фильм о нем.  В Колумбийском университете даже был создан в 1926 г. центр для изучения Итальянской культуры и фашизма.  Муссолини послал президенту университета свое фото с дарственной надписью.

Отдел исследований и планирования Национальной администрации восстановления провел исследование под названием «Капитализм и труд при фашизме» (Capitalism and Labor Under Fascism), в котором делалея следующий вывод: «Фашистские принципы очень похожи на те, которые развиваются в Америке, и соответственно в данный момент представляют особый интерес».

 

«Фашизм родился из “фашистского момента” Западной цивилизации, — пишет Джона Голдберг, — когда коалиция интеллектуалов, выступавших под различными лейблами – прогрессивисты, коммунисты, социалисты и т.д. – верили, что эра либеральной демократии идет к концу.  Это было время для человека отвергнуть анахронизмы естественного права, традиционной религии, конституциональной свободы, капитализма и всего такого, и подняться до ответственности переделывать мир по своему образу.  Бог был давно мертв, и давно уже человеку следовало занять Его место.  Муссолини, пожизненный социалист — интеллектуал, был воином в этом походе, и фашизм – доктрина, которую он сотворил из того же материала, что Ленин и Троцкий построили свое движение, был великим скачком в эру “экспериментирования”, которое сметет старые догмы и поведет в новую эпоху».[13]

Но все это до поры оставалось игрой, в которую играли интеллектуалы в своих малочитаемых журналах и за бокалом коктейля в своих междусобойчиках.

 

Тихая сапа

 

В тюрьме у Муссолини гнил Антонио Грамши, сооснователь (вместе с Пальмиро Тольятти) коммунистической партии Италии.  Его тюремные тетради вынес на волю молодой экономист Пьеро Сраффа, в недалеком будущем — ученый холуй Дж. М. Кейнса в Кембриджском университете, Англия.

Грамши писал о пролетарской культуре, о ее необходимом подъеме, о выработке пролетариатом передовой партии борцов и пр.

Обычная коммунистическая демагогия.   Главную идею Грамши можно передать так.  Если пролетариат не идет к нам, коммунистам, пусть он идет нах.  Есть другой путь разрушить старое общество – запустить «долгий марш» по проникновению в институты этого общества, чтобы действовать изнутри.  То было ставкой на интеллектуалов.

Марксистское понятие эксплуатации Грамши, если не отверг, то задвинул на периферию.  Он указывал, что «гегемония буржуазии» держится на культуре «буржуазного общества».  Вот что должно стать главной мишенью революционеров.  Грамши первым употребил выражение «война в культуре». [14]

Можно не сомневаться, что идеи Грамши попали в Коминтерн, а там были свои интеллектуалы типа Радека, способные эти идеи оценить.

 

Когда был создан Коминтерн, вскоре появилась коммунистическая партия США.  Ее финансирование осуществлялось тогда через Арманда Хаммера.[15]  Поначалу компартия была крошечной, и возглавляли ее иностранцы.  Состояла она, в основном, из иммигрантов, в большинстве плохо владевших английским.

Перемены начались в 30-х годах.  Под влиянием Великой Депрессии, многие люди были разочарованы в американской системе и идейно дезориентированы.  На смену оптимистическому ощущению «неограниченных возможностей» приходило тягостное ощущение беспомощности.  Привычная картина мира рушилась, почва уходила из-под ног.  Люди жаждали какой-то  опоры.  Понятно, что у многих могли найти отклик в душе утверждения о жадных капиталистах, классовом антагонизме и прекрасных рецептах социализма.  Беда случилась из-за капитализма, а вот в СССР кризиса нет, сплошные успехи.  И т.д.

Какого рода люди мыслят такого рода общими категориями?  По-видимому, наибольшие шансы для успеха подобная пропаганда могла иметь не столько в среде безработных рабочих или служащих низшего звена, сколько в кругах интеллектуалов и в академической среде, в центрах высшего образования.  Одним словом, в кругах образованной элиты.  Образованщина?  Не знаю, допустимо ли применять исторически недавний неологизм к тем временам, но похоже…

Тем временем, как раз и компартия нашла себе подходящий имидж.  По подсказке из Москвы, ее лидер Эрл Браудер заявлял, что партия вовсе не призывает к насилию, что это демократическая и патриотическая организация, мирными средствами борющаяся за интересы простых людей.    Что-то вроде более наиболее последовательного крыла прогрессивизма, уже широко распространенного в кругах интеллектуалов.

Возник новый тип члена компартии США — многие из них на кампусах, иногда даже с известными английскими фамилиями.  Это слои, откуда обычно набираются государственные служащие среднего и высшего звена.  Нередко они или их родня были знакомы лично с теми, кто нанимает служащих.  Так открывался доступ к федеральной службе, и стоило одному из коммунистов туда попасть, он мог тащить за собой других.

Как раз в эти годы запускались одна за другой программы Нового Курса. Требовались молодые энергичные работники, притом, с соответствующим настроем – реформы, планирование и т.п.  Таким путем на федеральную службу попало множество левых радикалов, марксистов, настоящих коммунистов и попутчиков.  Из этой когорты, в общем, вышли агенты советской разведки (числом под две сотни), получавшие зарплату в федеральном правительстве и позже попавшие в списки ФБР.

В ноябре 1933 г. (Рузвельту еще только предстояло вступить в должность президента) в Вашингтоне начались переговоры наркоминдел Литвинова с ним и его штабом о дипломатическом признании СССР.  Вскоре таковое состоялось.  В Вашингтоне открылось посольство СССР, полное резидентов и шпионов.  Довольно быстро они, с помощью ранее заброшенных нелегалов, создали шпионскую сеть, связанную с агентами на федеральной службе, — сеть, которая постоянно расширялась.

Цели этой работы были намного шире, чем только добывание секретной информации.  Сюда входили также идеологическая пропаганда и влияние на общественное мнение и на политику Америки, внутреннюю и внешнюю.  Успехи были впечатляющими – от Ялтинской конференции до способствования поражению Чан Кайши в послевоенном Китае.

Да ведь и обычные, старого закала, прогрессисты никуда не делись.  Одни восхищались Муссолини, другие – Сталиным.  Кого-то озадачили процессы над ленинской гвардией в Москве 30-х годов.  Но, с подъемом Гитлера, все это стало забываться.  СССР, Сталина стали видеть как главного участника противостояния нацизму в Европе.  Это облегчало пропаганду «успехов социализма» в СССР и усиливало восприимчивость к ней.

Важно понять, насколько широко среди американских интеллектуалов распространялись и укреплялись идеи антиамериканского толка.  Идеи эти захватывали все, что было левее центра, и постепенно стали доминировать в названных кругах.

Одна только Прогрессивная партия Генри Уоллеса дорогого стоит.  А еще было движение «борьбы за мир», деятели которого обличали «американских поджигателей войны».  Много чего было…

 

Жизнь продолжается

 

Убийство Джона Кеннеди помогло сформулировать левоэкстремистскую платформу войны против традиционной американской культуры.  Эта культура, в основу которой легли Декларация Независимости и Конституция США, была провозглашена теперь основанной на зле.  Первой жертвой ее были объявлены любимый народом молодой президент, его симпатичная вдова, любимица публики, и детки-сиротки.

Указанный поворот застал американское общество врасплох.  Похоже на то, что не нашлось консервативных сил, которые могли бы немедленно дать крепкую отповедь антиамериканскому напору в прессе.  А те, что имелись в наличии, были разрознены. Да что сказать, если агрессивную атаку на традиционные ценности страны повела интеллектуальная элита общества.   Противников так или иначе маргинализовали, их голос был почти не слышен.  Когда на арену борьбы вышел Барри Голдуотер, чтобы отстоять американские ценности, левые политики и журналисты смешали его с грязью.

Вряд ли случайно то, что волна левого активизма с захватом университетов, издательских бюро, киностудий и т.п. началась — событиями в университете Беркли —  буквально через шесть месяцев после убийства Кеннеди и первого озвучения левого нарратива.

Захватывая университеты, революционеры 60-х использовали стратегию Грамши.

Заправляли там коммунисты, троцкисты и попутчики.  Известно также, что вся  «революция» контркультуры 60-х, включая протестное движение против войны во Вьетнаме, подогревалась деньгами из Москвы и агентами из кастровской Кубы.  Это и несложно было – в кругах новых (и старых) левых весьма почитали Кастро и превозносили Че Гевару.

С тех пор Левый марш не только не выдохся, но все больше расширялся в масштабе, по мере распространения и умножения числа леворадикалов – профессоров и учителей.

Первые поколения прогрессистов были левыми по убеждению – за этим у них стояли какая никакая философия, рассуждения, умозаключения…

«Либералы» нынешнего поколения уже радикалы не по выбору, а по умолчанию, как само собой разумеется, автоматически.  Рассуждать они не научены, их учили мыслить только готовыми штампами.  Левый радикализм стал модой, которой необходимо бездумно следовать, чтобы не быть смешным чужаком в глазах своего круга.  Левый радикализм стал стадным паттерном умонастроения и поведения.

Эта идеология с самого начала была радикальной, экстремистской и бескомпромиссной.  Такой она осталась до наших дней.  Общая программа левых экстремистов направлена против всех завоеваний Американской Революции.  Так что, еще раз: название контрреволюция никоим образом не является преувеличением.

Те, кто еще сомневается насчет конечных целей американских левых, тешатся самообманом.

 

Профессора-отморозки

 

Таких уже сколько угодно в Америке.  Недавно, например, получил огласку случай Уорда Черчилля, профессора  в одном из штатных университетов Колорадо.  Профессор каких наук, спрашиваете?  Разумеется, не физики-химии-математики.  Профессор этнических наук, понимаете.  Только не спрашивайте меня, что это такое.  Вряд ли этнография.

Но только песня не о том, а о любви…  Точнее, о нелюбви.  Не любит профессор много чего.  Глобализацию не любит, финансистов, Америку…   Ну, этим сегодня у нас никого не удивить.

После атаки 11 сентября на башни Всемирного Торгового Центра он опубликовал статью, в которой доказывал, что этот акт террора был справедливым ответом на внешнюю политику США.  Да, но ведь и этим вряд ли можно удивить мир.

А вот проф. Черчилль все же нашел, чем удивить.  Он написал, что работники ВТЦ, включая погибших, — «маленькие эйхманы».

И тем вошел в историю.  Как маленький герострат и большой мудак.

Возникает правомерный вопрос: все ли в порядке с головой у того, кто мог такое написать?  Но ведь тем же вопросом можно задаться и про Сюзен Зонтаг, верно?   А сколько еще таких, мы даже не знаем.  Но так ли существенно, что у кого из них с головой?  Важно, что они себе позволяют и что кому из них позволяется.

Так вот, даже в нынешней Америке это был перебор.  Напиши он просто «фашисты», ему бы это сошло.  Но упомянутое имя – однозначно знаковая фигура даже для левых радикалов.

Хотя Черчилля активно защищало академическое сообщество («свобода научных исследований», блин!), слишком сильным оказалось общественное возмущение.  Руководство университета нашло, к чему придраться в его преподавательской деятельности, и его уволили.  Он таскался со своим лоером по судебной иерархии и дошел до Верховного Суда, который его не поддержал.

 

К несчастью нашему, не всех профессоров подобного уровня левизны постигла столь печальная участь.  Точнее, описанный случай – лишь приятное исключение.  А если начать увольнять таких подряд, дойдет до того, что вообще некому будет преподавать гуманитарные предметы…

 

Короче.  В мае 1966 г. (на дату, на дату поглядите!) в журнале The Nation была опубликована статья «The Weight of the Poor: A Strategy to End Poverty«, что ближе всего можно передать как: “Груз бедных.  Стратегия — как покончить с нищетой”.  Написали ее два профессора социологии (в частной жизни, муж и жена) – Ричард Клауард (1926-2001) и Френсис Пайвен (род.1932).  В статье было сформулировано то, что в прессе получило название  “Стратегия форсирования политических перемен посредством срежиссированного кризиса”, или “Стратегия Клауарда-Пайвен”.  Второе короче, но первое содержательнее.  Там есть два слова, ставшие популярными с избранием Обамы.  Он же и ввел эти слова в широкий обиход: перемены и кризис.

Авторы утверждали, что бедных в стране гораздо, в разы, больше, чем тех, кому государство дает пособие по бедности (что, заметим, совсем нетрудно доказать, приняв нужные критерии бедности).  Как же покончить с этой ужасающей массовой бедностью?  Начать агрессивную кампанию пропаганды и организации масс, чтобы широкие массы в гневе устремились к государственной кормушке.  Убедить миллионы, десятки миллионов, что они тоже бедные, но им не дают пособия, на которое они имеют право.  Организовать эти массы, чтобы они потребовали “свое”.  Это развяжет политический кризис. Начнется массовое зачисление людей на пособие, чего система не сможет выдержать.  Крушение финансовой системы вызовет общий кризис, который потрясет страну и сделает необходимыми радикальные перемены социального порядка.  В особенности, кардинальное перераспределение богатства.   Еще одно слово, с которым нас познакомил Обама.

Понятно было бы, если бы такое предложил какой-нибудь обитатель приюта для умственно отсталых. Но перед нами два профессора в американском университете.  Такие у нас наставники юношества, которые просто не понимают, что крушение финансовой системы и общий кризис ударят главным образом по массам бедных людей.  В первую очередь и в последнюю.

Богатые всегда найдут пути сберечь свои активы или часть их при любом кризисе – как только появятся первые признаки его и, скорее даже, до того.  Бедные же первым делом лишатся своих пособий, когда обрушится финансовая система.  Пока они дождутся перераспределения богатства, им определено питаться воздухом.  Да и как может выглядеть «перераспределение», которым бредят эти умственно отсталые профессора?

Они представляют себе богатство миллионеров в виде кучи банкнот, лежащих в каком-то укромном месте.  Нужно лишь добраться до этой кучи, и можно раздавать деньги направо-налево.

Супруги-профессора оба белые, так что не могли они получить свои позиции через affirmative action.  Просто, какой-нибудь дин взял их профессорствовать вместо других претендентов — наверняка более знающих. Потому что менее знающих, чем двое этих отморозков, найти невозможно.   Деградация высшего образования проявляется еще и через обратный отбор: худшее – враг плохого.

 

Мефистофель отдыхает

 

Гораздо раньше революции контркультуры, Сол Алинский (1909 — 1972) придумал стратегию низовой организационной деятельности – «организацию в общинах» (community organizing).  Его деятельность на этом поприще началась еще в конце 30-х.

Алинский не был в восторге от Великого Общества, он говорил, что это «наградная пьеса политической порнографии».  Он был и оставался совершенно независимым от политических партий и идеологических доктрин.  Эта независимость была единственным принципом абсолютно беспринципной личности.  Целей своих он не скрывал.  Вот как писал он в предисловии к своей книге «Правила для радикалов» (1971):

«Какие выводы следуют для тех, кто хочет изменить мир от нынешнего к тому, каким, по их убеждению, он должен быть?  “Князь” был написан Макиавелли для Имущих о том, как удержать власть.  “Правила для радикалов” написаны для Неимущих о том, как отнять ее».

И что дальше?  На этот счет сомнений быть не должно. «Я люблю эту чертову страну и собираюсь забрать ее себе», — писал Алинский в другом месте.

О, хорошо понимал он эту страну.  Не требуется насильственной революции — американские свободы дают все возможности для мирного захвата власти радикалами через избирательные урны.  Чтобы побудить избирателей голосовать за кого надо, нужна эта самая организационная деятельность в общинах – проще говоря, засерание мозгов.  Алинский учил не выкладывать свои цели, но прикидываться, что тобою движет сочувствие к бедным людям.

Корень проблемы – средний класс, ибо он обеспечивает большинство на выборах.  С этим классом нужно заигрывать, вешая лапшу и внушая, что радикалы ведут свою борьбу ради его интересов.  Насилие приберегается на крайний случай.

 

У общества есть веские причины бояться Радикала…  Он бьет, он ранит, он опасен.  Консерваторы знают, что если либералы склонны ломать себе шеи своими языками, радикалы наиболее склонны ломать шеи консерваторам…  Радикал может прибегнуть к мечу, но когда он это делает, он не исполнен ненависти к тем, на кого нападает.  Он ненавидит их не как личности, а как символы, представляющие идеи или интересы, которые, по его мнению, враждебны благоденствию людей.  (Сол Алинский. «Правила для радикалов»).

 

Политические противники исключаются из числа людей.

 

Самые знаменитые из адептов Алинского: Халлари Родем (Клинтон) и Барак Обама.  Хиллари писала диссертацию по Алинскому (глубокий поклон).  Обама учился у его учеников, как оболванивать людей в «общинах» и делать на этом деньги.  Кто слушает речи нынешнего президента, не может не обратить внимания на повторяющийся мотив: «Я все делаю ради среднего класса».

 

Я ведь мошенник, а не социалист, ха-ха! (Достоевский.  «Бесы»)

 

Что такое «вуду-экономика»? 

 

Это слово появилось в лексиконе предвыборной программы Джорджа Буша-старшего, когда он тягался с Рейганом за выдвижение кандидатом в президенты.  Рейган обещал снижение налогов, это звучало как обещание бюджетного дефицита.  Рейган отрицал последнее, обещая сократить государственные расходы.  Словечко Буша намекало на нереальность программы Рейгана.

Кто в итоге оказался прав?  Оба.

Снижение налогов, как полагается по принципу Меллона, принесло увеличение налоговых поступлений в казну (и оживление экономики после глубокого кризиса).  Но государственные расходы Рейгану сократить не удалось.  Больше того, они выросли.  В значительной мере, видимо, за счет затрат на Стратегическую Оборонную Инициативу – новую систему противоракетной обороны, в обиходе – «звездные войны».  В общем, бюджет при Рейгане сводился с дефицитом.

Дальше начинаются чудеса в решете.

Бюджет президента-демократа Клинтона в один прекрасный день стал профицитным.  За счет, в основном, реформы  системы велфера и значительного сокращения расходов на оборонные программы.  Тот факт, что его вынудил к тому спикер Палаты Нют Гингрич, возглавивший республиканское большинство, многие поспешили забыть, чтобы восхвалять Клинтона.  Но факт налицо.

Что не давали делать демократу Клинтону, наверстал следующий президент- республиканец, Джордж W. Буш-младший.

Для начала Буш пробил снижение налогов, чтобы дать импульс экономике, так как в последний год Клинтона начался заметный спад.  Это опять сработало, экономика пошла вверх.

Однако тут же последовало 9/11.  Нужно стало наращивать оборонные расходы, развивать системы вооружений – все, что было заброшено в годы президентства Клинтона.

Кроме того, по подсказке Карла Роува, своего главного советника и, по совместительству, беззаветного приверженца Тедди Рузвельта, лозунгом Буша стал «сострадательный консерватизм».   Что это значит?  «Когда кому-нибудь плохо, — объяснил Буш, — обязанностью государства является действовать».  Своеобразный такой консерватизм, со знакомым душком…

Расходы государства опять стали превышать доходы казны.  Унаследованного размера государства оказалось недостаточно — и было создано еще какое-то новое ведомство.   Расходы на Медикер выросли почти на 52%, а на образование – на 165%.  Всего с 2001 по 2006 гг. расходы правительства на «борьбу с бедностью» выросли на 41% и превысили 3% от ВВП (впервые в истории).

Также был сотворен из ничего новый вид бенефита – Medicare Part D – с соответственным числом новых облагодетельствованных и соответственным же приростом федеральных расходов.  Была запущена специальная программа медицинского обслуживания детей «Ни один ребенок не оставлен позади».

Общие расходы государства (с поправкой на инфляцию) оказались втрое выше, чем были при Клинтоне.

Левые политики и журналисты постоянно травили Буша – но только не за «сострадательный консерватизм» и следствия оного.  Об этом они помалкивали.  Зато рост бюджетного дефицита был постоянной темой нападок.  И война в Ираке.

Каждый день телеканалы показывали прибытие в страну гробов с погибшими американскими солдатами и заплаканные лица родственников.

Политики и журналисты громко вопили о катастрофе, к которой привел страну Буш.  Уже где-то в 2007 г. начали кричать о наступившей рецессии (безработица была чуть выше 5%, рост – не менее 4% в год).

Особенно лютовал в нападках на Буша молодой сенатор Барак Обама.

 

Рассказанное есть предыстория к нашей экономической истории.  Когда Обама стал президентом, тогда только мы узнали, что такое настоящая вуду-экономика.  Началась подлинная вакханалия государственных расходов и заимствований.  Нет нужды приводить много цифр.  Все знают про гигантский ежегодный дефицит федерального бюджета.   Про то, что долг США перешел за 14 триллионов (больше, чем долг всех предыдущих президентов, вместе взятых).  Львиная доля этой величины приходится на долги странам ОПЕК и Китаю.

Безработица (даже по заниженным данным) держится на уровне около 8%.  Рост экономики, при всех натяжках, не удается показать больше 1,5-2% (что равносильно его отсутствию, если учесть прирост населения и значительную долю расходов государства в этом показателе).  Пресса единодушно воспевает успехи своего президента.

Постоянно растут государственные расходы.  Растет и долг, и конца этому не видно.  Сотни миллиардов долларов ежегодно уходят только на обслуживание долга.  Совершенно очевидно, что никто не думает о том, как это остановить и как вообще быть с таким долгом.  И достаточно очевидно уже должно быть, что это вообще не заботит ни нынешнего президента, ни вообще всю левацкую рать…

Кстати, по текущим передачам телеканалов может сложиться впечатление, что в Афганистане американцев не убивают…

 

Последние рывки

 

Начиная с 60-х, Демократическая партия Америки все больше левела.

Представление о том, что сейчас у нас есть два политических крыла, левое и правое, каждое из которых имеет своих умеренных и своих экстремистов, есть двойная ложь.

Те, кого называют «правыми», — не тоталитарные «реакционеры», каких – по европейским понятиям — принято ассоциировать с «правыми».  Они не борются за возврат к обществу XVIII века.  Они выступают исключительно за сохранение традиционных ценностей, на которых Америка была основана, и на которых выросла как мощная держава.  Они консерваторы в буквальном смысле слова.  При таком понимании вещей само слово «экстремизм» не имеет смысла, ибо непонятно, как это может выглядеть.

Конечно, бывает экстремизм в средствах, то есть, насилие или террор.  Но традиционные ценности Америки и насилие – две вещи несовместные.  Первые как раз стоят на легальных методах политической борьбы – охрана правопорядка, правосудие, парламент, политический компромисс.

С левой стороны сейчас нет партии  в том смысле, как это еще недавно было в Америке.  Всегда каждая партия была конгломератом людей и идей широкого спектра – от весьма умеренных до крайних («экстремистов», если угодно).

Сейчас Демократическая партия по сути есть политическое крыло и легальное прикрытие левых экстремистов в их деятельности по «преобразованию Америки» во что-то такое, чем эта страна никогда не была и что отцы-основатели могли видеть лишь в дурном сне.

Среди  последствий радикализации Демпартии нужно отметить фактическое исчезновение в ней умеренных и, соответственно, отсутствие политического центра в политической жизни.  Если такие есть, их не видно и не слышно.  Отсюда невозможность парламентского компромисса с оппозицией.  Компромисс, если случается, происходит только ценой уступок противоположной стороны.  Нынешняя Демпартия – группировка левых экстремистов.

«Умеренные» сегодня есть только в Республиканской партии.  Это такие как Джон Маккейн или Карл Роув.   Их можно считать, пусть с натяжкой, выразителями «центризма».

 

«Американская цивилизация, — пишет Голдберг, — либеральна по определению, что делает неизбежным и желательным постоянное расширение смысла принципов равенства и свободы. Большинство консерваторов разделяет эти основополагающие либеральные ценности. При этом они отвергают тоталитарные предположения, привнесенные в американский либерализм прогрессивистами ХХ века. Проблема в том, что мы сейчас живем в мире, обусловленном прогрессивным мировоззрением. Люди понимают и описывают многие явления в терминах прогрессивизма»…

 

Тем временем, произошел марьяж Сюзен Зонтаг и Сола Алинского.  И от этого союза произошел Барак Обама.  Культурная война соединилась наконец с организационной деятельностью в общинах.  Борьба за власть давать дефиниции реалиям перешла в фазу борьбы за перманентную власть над страной и разрушение политической оппозиции.  Посильную помощь левым в этой борьбе оказывает истеблишмент Республиканской партии.  Раз за разом они сдают позиции.

 

Знаете ли, что мы уж и теперь ужасно сильны?  Наши не только те, которые режут и жгут да делают классические выстрелы или кусаются. Такие только мешают…  Слушайте, я их всех сосчитал: учитель, смеющийся с детьми над их Богом и над их колыбелью, уже наш.  Адвокат, защищающий образованного убийцу тем, что он развитее своих жертв,… уже наш…  Прокурор, трепещущий в суде, что он недостаточно либерален, наш, наш.  Администраторы, литераторы, о, наших много, ужасно много, и сами того не знают!..  Знаете ли, знаете ли, сколько мы одними готовыми идейками возьмем?  Я поехал [за границу] – свирепствовал тезис, что преступление есть помешательство; приезжаю – и уже преступление не помешательство, а именно здравый смысл и есть, почти долг, по крайней мере, благородный протест…  Ах, как жаль, что нет пролетариев!  Но будут, будут, к этому идет… (Достоевский. «Бесы»).

 

Завоевание большинства на выборах приобретается теперь через активную работу с избирателями.

 

Но одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, — вот чего надо!…  Чего вы смеетесь?  Я себе не противоречу…  Я мошенник, а не социалист.  Ха-ха-ха!    (Достоевский.  «Бесы»)

 

На фудстемпы и другие бенефиты стараются зачислить как можно большее число людей, чтобы привязать их к государственной кормушке и обеспечить их голоса на выборах.  Другим способом получения большинства должна послужить амнистия 10 или 15 миллионов нелегальных иммигрантов.  И наконец, колоссальная подтасовка бюллетеней и организация подставных избирателей, как это имело место на президентских выборах 2012 г.

Новым оружием демпартии стало налоговое ведомство — IRS.  Здесь идет охота на денежные фонды оппозиции для предвыборных кампаний.  Это же так просто, и почему только ни одно из прежних правительств не додумалось до такого? Отказывать консервативным группам в статусе бесприбыльных организаций, освобождаемых от налогов.  Требовать предоставить информацию о донорах, после чего эта информация появляется на сайте Белого Дома.  Доноров  начинают донимать – аудитом и другими, не столь почтенными методами – такими как организация бойкота теми же коммюнити органайзерами, и др.   Мы еще не все знаем.

Когда вспыхнул скандал, сообщили нам имя той дамы в IRS, которая возглавляла эту кампанию.  Ее освободили от должности.  Браво!

Недавно Обама назначил ее главой нового подразделения той же службы – по проведению в жизнь Обамакер.

 

Перед фактом столь несомненного злоупотребления властью, нетрудно представить, что начнет твориться, когда правительство получит полный контроль над здоровьем населения.   Что лучшая в мире система здравоохранения будет разрушена, а заодно и отрасль медицинского страхования – это только щепки полетят.  А что же до самой рубки леса?

Полезно поместить Обамакер в один  контекст с выявленной активностью правительства Обамы по сплошному отслеживанию электронной переписки и телефонных разговоров населения.  Делается это как бы в интересах безопасности ради предотвращения актов террора.  Но нужно иметь в голове опилки, чтобы  верить на слово  нынешнему президенту и его чиновникам.  Тем более, когда они – при всей слежке — проморгали теракт в Бостоне.   Совсем не то они отслеживают и не тех.

Нельзя исключать возможность того, что повальная слежка имела целью составление списков активных противников левацкой, безответственной политики правительства Обамы.

Буквально на позапрошлой неделе был уволен один служащий правительства.  За то, что критиковал правительство на Твиттере.  Интересно, что выступал он под псевдонимом.  Тем не менее, его определили.  И что это значит?  До выявления его имени никто не мог знать, что это служащий правительства, которого нужно уволить.  Не значит ли это, что правительство отслеживает всех, кто его критикует в социальных сетях?  Есть сомневающиеся?

 

Получив контроль над здоровьем населения, правительство сможет выбирать, кому сколько выделять на здравоохранение.  Всегда можно найти десятки легальных причин (начиная с нехватки средств), чтобы не обеспечивать качественным лечением или своевременным хирургическим вмешательством неугодных людей.  Если такое правительство получит в руки столь мощный рычаг, кто может поручиться, что оно удержится от соблазна обречь на вымирание  консервативную оппозицию?

 

Обратим внимание на тот факт, что как только возник проект Обамакер, тут же на свет явился билль объемом в 2400 или больше страниц.  Что более правдоподобно: его составили на скорую руку недели за две? или он был наготове давным-давно и ждал своего часа?  Тут и спорить не о чем.  В дни президента Клинтона, его суперактивная супруга попыталась протащить подобную реформу в Конгрессе.  Тогда это не прошло.

Лет эдак пятьдесят добивались национализации здравоохранения леволибералы.  Все пять лет своего президентства Обама потратил, в основном, на реформу имени его – на пробивание в Конгрессе, на пропаганду, на уламывание колеблющихся, на пропаганду, на раздачу поблажек политическим союзникам, на пропаганду, на пропаганду…  На запудривание мозгов и прямое вранье.

Так, разъезжая по стране, Обама всегда и везде утверждал, что при новой системе любой сможет сохранить свою страховку и своего врача, если ему это больше нравится.  Сохранились десятки записей его речей.  Только сейчас начинает выясняться, что не меньше 90 миллионов американцев потеряют свои страховки, даже если им это больше нравилось.  Мало того, регистр правительства (записи всех действий и мероприятий) показывает, что это было известно еще в 2010 году, именно такая оценка: 90 с чем-то миллионов людей.  Президент страны сознательно врал своему народу.

И что?  Обама сказал, что он этого не говорил.  Он даже извинился недавно.  За то, что его неправильно поняли!  Сами виноваты, тупицы!

 

Неопределенность относительно будущей конъюнктуры затормозила оживление экономики страны, которая пребывает в непрерывной депрессии.  Без работы 19 миллионов американцев, которые хотят и могут работать.  Страна все дальше влезает в долги, достигающие уже астрономических масштабов…

Во имя чего все это делается?  Может, из человеколюбия?

 

И что сулит нам непрерывно растущее «государство благосостояния»? Изобретение новых бенефитов поставлено на поток.    Растет численность населения — получателей разнообразных льгот.   Все делается, чтобы большинство населения стало клиентом государственной системы здравоохранения.  Обретение стабильного большинства на выборах?  Это делал уже ФДР.  Тут должно быть что-то еще.

Задолженность государства не может расти до бесконечности.  Когда-то это кончится.

Льготы и долги, долги и льготы.  Что-то знакомое, а?  Что-то вроде Греции или Испании.  Тем, скрепя сердце помогает Евросоюз, выезжая за счет Германии, в основном.  Все это сильно отдает «стратегией Клауарда – Пайвен».

Но кто будет выкупать Соединенные Штаты Америки?  Никакой Германии не хватит и даже всего Евросоюза.  Скорее всего, сама Европа сольется в ту же дыру.

Если правительство не думает об этом, может, стоит задуматься нам?

Представляются два возможных сценария.

Один: экономика США пойдет с молотка и будет куплена Китаем и/ или Саудовской Аравией.  Это, скорее, не сценарий, а предположение.  Все может протекать гораздо сложнее и не так драматично.  Но все равно будет мало хорошего, зато много плохого.

Второй, по Клауарду — Пайвен: когда начнутся беспорядки, как это было в Греции и других местах, — как положено, с массовыми актами вандализма или чего похуже — левые политики-отморозки и медиа-шавки хором начнут просить президента «сделать что-нибудь».  Так уже было в 1933 г., ничего нового.

Новое в том, что есть технические возможности каждый день и каждый час показывать по ТВ людей, в панике кричащих: «Сделайте что-нибудь!»

И не нужно будет военного переворота, невозможного в Америке.  Президент культурно попросит чрезвычайных полномочий и введет военное (или чрезвычайное?) положение.  Или ничего формально не введет, полномочий хватит.  А насколько жесткая/ мягкая будет диктатура, это по обстоятельствам.  Неспроста же так дружно и настойчиво стремятся левые то так, то сяк, не мытьем, так катаньем выхолостить Вторую поправку к Конституции – о праве граждан владеть оружием.  Чтобы избежать кровопролитий, понятно…

В любом случае, руководящий палец укажет тех, кто привел страну к кризису: политическая оппозиция.  Такое тоже уже было, когда закрывали правительство.  Но была возможность возражать и доказывать…

 

В условиях, когда Республиканская партия занята больше борьбой против Ти-парди, а — как оппозиция —  раз за разом сдает свои позиции, не видно шансов на поражение демократов при выборах президента в 2016 году.  Касательно промежуточных выборов в Конгресс 2014 г. мой прогноз: потеря республиканцами мест в обеих палатах.

 

Естественно, в обоих вариантах страна Соединенные Штаты Америки никуда не денется.  Но Америки – той, какая возникла 17 сентября 1787 года, —  уже не будет.

 

Кто скажет, что я сгущаю краски, обязуется тем самым предложить другие перспективы выхода из неминуемого кризиса, к которому ведут страну нынешнее правительство и демократическое большинство в сенате при полной поддержке  масс-медиа.  Или объяснить, почему кризис Америке не грозит.

 

Только не нужно твердить, что «в Америке это невозможно».  В Америке это не только возможно, это уже было.  В годы участия США в Первой Мировой, правительство президента Вильсона установило в стране режим диктатуры.  Вот что сообщает историк:

 

За несколько лет правления Вильсона было арестовано или заключено в тюрьму больше диссидентов, чем за все 1920-е годы при Муссолини. Также предполагается, что за три последних года у власти Вильсон сделал едва ли не больше для ограничения гражданских свобод, чем Муссолини за свои первые 12 лет. Вильсон создал лучшее и более эффективное Министерство пропаганды, чем то, которое было у Муссолини.

В 1920-е годы критики Муссолини обвиняли его (и, кстати, вполне справедливо) в использовании подчинявшихся ему полуофициальных фашистских организаций для запугивания оппозиции и в притеснении прессы. Всего за несколько лет до этого Вильсон подверг американский народ террору сотен тысяч имевших официальные полномочия головорезов и провел такую мощную кампанию против прессы, которой позавидовал бы Муссолини…

В соответствии с принятыми в июне 1917 года Законом о шпионаже и 16 мая 1918 года Законом о подстрекательстве, любая критика правительства, даже в собственном доме, могла повлечь тюремное заключение.

В штате Висконсин государственный чиновник был осужден на два с половиной года за критику в адрес развернутой Красным Крестом кампании по сбору средств. Голливудский продюсер был посажен на 10 лет за создание фильма, в котором изображались злодеяния британских войск во время американской революции. Один человек был привлечен к суду за то, что он в собственном доме рассуждал о том, почему он не желает покупать облигации «Займа свободы»…

Вильсон действовал не в одиночку. Как у Муссолини и Гитлера, в его распоряжении были активисты идеологического движения. В Италии их называли фашистами. В Германии их называли национал-социалистами. В Америке мы называли их прогрессистами.

            Министерство юстиции создало собственную полуофициальную организацию наподобие фашистов Муссолини, известную как Американская защитная лига. Члены этой организации получили значки (многие из них с надписью «Секретная служба») и задание следить за своими соседями, коллегами и друзьями. Тысячи дел велись чрезмерно усердными прокурорами с привлечением этих соглядатаев, которым правительство предоставило значительные полномочия.

В состав Американской защитной лиги входил разведывательный отдел, члены которого давали присягу не раскрывать своей причастности к тайной полиции. Члены Лиги читали почту своих соседей и прослушивали их телефоны с разрешения правительства. В городе Рокфорд, штат Иллинойс, армия прибегла к помощи Лиги для получения признаний от черных солдат, обвинявшихся в изнасиловании белых женщин.

Входящий в состав Лиги Американский народный патруль обрушился на «мятежное уличное красноречие». Одной из самых важных функций этого подразделения должен был стать поиск «бездельников », уклонявшихся от призыва. В сентябре 1918 года Американская защитная лига провела в Нью-Йорке крупнейший рейд против лиц, уклоняющихся от военной службы, в результате которого было задержано около 50 тысяч человек. Две трети задержанных позднее были признаны невиновными по всем пунктам обвинения. Тем не менее Министерство юстиции одобрило эту акцию.

Помощник генерального прокурора отметил с большим удовлетворением, что Америка никогда ранее не была обеспечена таким эффективным полицейским надзором. В 1917 году Американская защитная лига располагала филиалами в примерно 600 городах и поселках и насчитывала около 100 тысяч членов. К следующему году количество членов этой организации превосходило четверть миллиона…

Точные цифры найти трудно, но по приблизительным подсчетам примерно 175 тысяч американцев были арестованы за нежелание продемонстрировать свой патриотизм в той или иной форме. Все они были наказаны, многие попали в тюрьму.[16]

 

Верно, описанные события имели место в период войны (ведущейся за океаном) и репрессии объяснялись «борьбой со шпионами».  Но видно, как просто в Америке правительство, пользуясь чрезвычайной ситуацией, может лишить граждан страны всех свобод, гарантированных Конституцией, и ввести настоящую диктатуру фашистского типа и как много помощников из народа оно может себе найти, если указать «врага».

Тем более, уже имеются наготове бандформирования АКОРН, профсоюзов и Черных Пантер.

 


[1] James Davison Hunter.  Culture Wars. The Struggle to Define America. 1991.

[2] Ben Stein and Phil DeMuth. How to Ruin the United States of America. 2008.

[3] Roger Kimball. The Long March. 2000.

[4] Цитируется по книге Кимболла.

[5] Там же.

[6] Цит. по книге Голдберга.

[7] См. Джона Голдберг. «Либеральный фашизм».

[8] См. у Голдберга.

[9] Цит. по книге Голдберга.

[10] Amity Shlaes. The Forgotten Man.  Об Одетте Кюн, ее визите в США и наблюдениях см. в последней части статьи «Мутация республики»: http://blogs.7iskusstv.com/?p=27840

 

[11] James Piereson.  Camelot and the Cultural Revolution: How the Assassination of John F. Kennedy Shattered American Liberalism. 2007.

См. также обзор этой книги в New-York Post от 9 октября 2013 г.: George F. WillExpunging Oswald: JFK and liberalism’s descent:   http://nypost.com/2013/10/09/expunging-oswald/

«Камелотом» называли двор президента Кеннеди.

[13] Jonah Goldberg. Liberal Fascism. 2007, 2009.

[14] Точнее, впервые выражение Культуркампф возникло в бисмарковской Германии.  Оно имело другой смысл.

[15] M. Stanton Evans and Herbert Romerstein. Stalins Secret Agents. 2012.  По этой тщательно документированной книге я даю сведения о шпионской сети КГБ/ ГРУ в Америке 30-40 гг.

[16] Дж. Голдберг. «Либеральный фашизм».

11 комментариев для “Контрреволюция в Америке, часть 2

  1. Уважаемый г-н Майбурд, Ваша отлично написанная работа — что называется, пища для размышлений.
    Почти самоочевидно,Соединенные Штаты — именно та страна, которая наилучшим образом может поддерживать мировой порядок и, если она «переродится»,то беда человечеству.
    Коснусь частности. Мне кажется, что у западных демократий слабая иммунная система;вот скажем,любой индивид с такого масштаба «толерантностью» к органически для него чужеродному довольно быстро бы «склеил ласты».
    Хочется думать, что коллективный инстинкт самосохранения не позволит США да и Европе перейти черту, за коей необратимая деградация (вместе с авианосцами и пр.).
    Я отношусь к числу Ваших читателей, «превышающему число отзывов». Пусть и в этом качестве желаю Вам и впредь помещать в блоге работы в замечательном «популярно-академическом» ключе.

    1. Уважаемый Эдуард,
      Спасибо за отзыв и оценку. Вы пишете: «Хочется думать, что коллективный инстинкт самосохранения не позволит США да и Европе перейти черту, за коей необратимая деградация»

      Поверите или нет (после такой статьи), мне тоже ох как хочется так думать. Потому что кроме как думать и уповать на то, что надежда умирает последней, других вариантов я не вижу.

  2. «Геологическая наука знает особый период, так называемую мезозойскую эру, когда на земле владычествовали хищники и рептилии. В августе 1914 года в Европе точно начался рецидив этого периода, заливший мир кровью и грязью. На Западе он кончился или совсем подходит к концу. У нас мезозойская эра пока продолжается — и худшее предстоит, вероятно, в ее конце. Но, к счастью, конец не за горами…» — один из многих прогнозов ; этот — М. Алданова (1921 год) . Всё написанное Вами, Евгений Мих-ч , справедливо . Пускай даже — мезозойская вера (по Алданову). Не нашёл его ( М.А.) заметки о
    капитализме. Не хотелось бы искажать , смысл вот какой — несмотря на всё, капитализм (и американский тож) доказал и доказывает свою прочность и жизнеспособность именно тем , что , несмотря на все издержки и глупости капитализма и демократии ( и лже-демократии ) , несмотря на увеличивающийся полицейский надзор и ужасы виртуальные…(«список кораблей » — и до половины — не поместится на этих страницах) , — существует, вы-живает и , скорее всего , и дальше …
    И даже на старой нашей одной шестой коммунизм больше не строят. Или это — не совсем по теме ?
    Спасибо Вам ,
    с уважением ,
    А.Б.

    1. Александр Биргер
      12 Ноябрь 2013 at 6:49 (edit)

      …смысл вот какой – несмотря на всё, капитализм (и американский тож) доказал и доказывает свою прочность и жизнеспособность именно тем , что , несмотря на все издержки и глупости капитализма и демократии ( и лже-демократии ) , несмотря на увеличивающийся полицейский надзор и ужасы виртуальные…(“список кораблей ” – и до половины – не поместится на этих страницах) , – существует, вы-живает и , скорее всего , и дальше …

      000000000000

      Спасибо за отзыв, Алик, у меня их столько, что каждый — на вес золота.

      Опасно обсуждать тему в терминах «капитализма», можно потонуть в дефинициях. Но и вопрос теперь стоит шире: выживание западной цивилизации. Исламское наводнение — не причина, а симптом. Чтобы оно началось и ток успешно продолжалось, необходимо было ослабление изнутри жизненных сил этой цивилизации. Такое ослабление, которое сопровождалось порчей характера. Самый красноречивый пример — британский характер. Еще сто лет назад это были: отвага, предприимчивость, самостояние, патриотизм. Сегодня преобладают (как мне кажется) иждивенчество и безразличие. Где причина и где следствие, не знаю. А с точки зрения простых дефиниций, в Британии все еще капитализм — ведь средства призводства остаются в частной собственности.

      1. «Спасибо за отзыв,Алик, у меня их столько,что каждый – на вес золота » -Да кто ж прочтёт так много букв ? :))
        «Опасно обсуждать тему в терминах “капитализма”,можно потонуть в дефинициях. Но и вопрос теперь стоит шире: выживание западной цивилизации. Исламское наводнение – не причина, а симптом. Чтобы оно началось и так успешно продолжалось, необходимо было ослабление изнутри жизненных сил этой цивилизации…» — всё точно, ОДНАКО , и у них происходят ТЕ ЖЕ изменения (см,Турция, Сауды, Египет , Иран и тд ). Процесс всемирный. Боюсь углубляться, не мой это профиль не для просто-филь:)) Может и пришло их время , а может и нет. Ничего за ними не стоит, ничего — за последние 300 лет — кроме нефти и бандитизма , идей нет . «Убей неверного » — всего лишь обрезанный слоган их пророка — «Убей неверного в себе» (см. В.С.Соловьёва и тд). А это — скорее Ешуа-Исса.
        А вот и авианосец новый родился , а ЭТО они понимают отлично. И никакая , извините , лево-розово-коричневая манли…овина , ни обамы ни абрамы ни папы Римские — не помогут. А в британских пабах я бывал , и не только в Лондоне. Уж если Польска не згинела , то англо-саксы и всякие викинги (и шведы :))) — не им чета… Да и Россия не может не понять , что не на Восток смотреть им надо а — на Запад. И как можно — запяднее. Ежели не хотят попасть под новый монголо-китайско-арабо-персидский зад . Ещё раз — на 300-400-?? лет.
        Наздар !

  3. Спасибо, Евгений, за Просветительство, за верность теме, за страсть.
    Ваш Артур.

    1. Спасибо, Артур. Рад, что вам было интересно. Когда-то где-то был обычай премировать стотысячного, там, или миллионного посетителя. В моем случае стоило бы учредить приз первого посетителя. Надо подумать, как это может выглядеть…

      1. Дорогой Евгений Михайлович,

        У меня отобрали приз первого посетителя, заработался со своим проектом, а на усталую голову комментировать не хотел.

        Но вот прочел, и должен сказать, что был приятно поражен тем обилием фактов, имен, мыслей которые были новыми даже для меня. Восхищен!

        Хорошо было бы добавить еще про мадам Пивень, того же разлива штучка. А впрочем, «список кораблей» до конца не дочитать в любом случае, даже если ограничиться перечислением только сволочей «с изюминкой».

        Насчет «Кто скажет, что я сгущаю краски» — скажут, скажут, и мы с Вами даже хорошо знаем кто. Они с академической вальяжностью в который раз заявят, что Америка видывала и не такое. Но утруждать себя альтернативным сценарием — помилуйте. С них достаточно будет высокомерно фыркнуть.

        Спасибо большое за труд, за удовольствие читательского соучастия в мыслительном процессе высочайшего класса. Единственное, о чем можно пожалеть — почему в блоге, разве этот прекрасный аналитический обзор не достоен основных площадок?

        1. » Единственное, о чем можно пожалеть – почему в блоге, разве этот прекрасный аналитический обзор не достоен основных площадок?»

          Мне так и непонятно, чем эта площадка хуже основных. Войди (это предельно просто) и читай себе. Для меня она удобна во многих отношениях. Можно редактировать уже опубликованный текст или что-то добавить к нему. К тому же, с того момента, когда я перешел в блоги, я смог опубликовать столько текстов, сколько никак бы не смог в журналах за тот же период.
          Спасибо вам за отзыв, Григорий. Не горюйте, что не вышло быть первым. Давайте я назначу вас почетным стотысячным читателем. Цифра, конечно, символическая. Но мне действительно кажется, что число читателей моих текстов превышает число отзывов. Можно было бы даже назвать имена тех, кто, я уверен, читает, но не отзывается (мы о них догадываемся). Но дело тут не в площадке — точно так же было бы и с журнальными публикациями.

      2. «Надо подумать, как это может выглядеть… » —
        о чём же здесь думать , дорогой Евгений ? — «ТАНКЕТКУ» — Артуру !
        и очень даже просто………… и тогда — посмотрим , ХТО первый по-сети-тель буд-Ут

  4. Опубликована 2-я часть. Второй абзац — причуды форматирования, ничего не мог поделать.

Обсуждение закрыто.