1. КОЕ-ЧТО О МУССОЛИНИ

В процессе работы над 2-й частью статьи «Контрреволюция в Америке» я набрал немало матералов, которые не ложатся в статью по соображениям объема.  Цитировать — слишком много.  Если пересказывать, пропадает многое.

К таким материалоам относятся выдержки из книги-бестселлера Джоны Голдберга «Либеральный фашизм», вышедшей в США в 2008 и (мягкая обложка) 2009 гг.  и не так давно изданной на русском в России.

Сегодня я начинаю публикацию отрывков из этой книги материалом о Муссолини.  Следом ожидаются отрывки о Гитлере и многом другом.  Надо сказать, что это не полные главы из книги, а именно не связные отрывки.

Заголовки в данной публикации — мои.  Примечания автора и русского переводчика опущены.

 

МУССОЛИНИ

На протяжении 1920-х и до начала 1930-х годов фашизм еще был очень далек от того образа, который он приобрел в Освенциме и Нюрнберге. Собственно, до прихода Гитлера никому и в голову не приходило, что фашизм может иметь что-то общее с антисемитизмом.

На самом деле Муссолини получил поддержку не только главного раввина Рима, но и значительной части итальянской еврейской общины (и мирового еврейского сообщества). Кроме того, весьма большое количество евреев участвовали в итальянском фашистском движении со времени его основания в 1919 году и вплоть до их изгнания в 1938 году.

 

Расовый вопрос стал поворотным моментом в восприятии фашизма американским обществом. Однако евреи здесь абсолютно ни при чем. Когда Муссолини вторгся в Эфиопию, американцы наконец стали выступать против него.

 

В 1934 году слова «Ты Муссолини!» в песне Коула Портера «Ты выше всех» (You’re the Тор) не вызвали споров. Когда в следующем году Муссолини оккупировал бедное, но благородное африканское королевство, его образ окончательно потускнел и американцы решили, что с них довольно. Это была первая за более чем 10 лет завоевательная война, начатая западноевропейским государством, что совсем не забавляло американцев, в особенности либералов и негров.

Тем не менее это был медленный процесс. Редакция Chicago Tribune сначала приветствовала это вторжение, как и репортеры, подобные Герберту Мэтьюзу из New York Тimes. Другие утверждали, что осуждать его было бы лицемерием. В газете New Repuhlic, которая была в тот период исключительно просоветской, считали, что было бы «наивно» обвинять Муссолини, когда истинным виновником является международный капитализм. При этом немало знаменитых американцев продолжали поддерживать его, хоть и негласно.

 

В 1926 году американский сатирик Уилл Роджерс посетил Италию и взял интервью у Муссолини. Он охарактеризовал Муссолини в New York Тimes как «довольно колоритного итальяшку».  «Я весьма высокого мнения об этой птице », — признавался сатирик.

Роджерс, которого Национальный пресс-клуб неофициально называл «послом по особым поручениям Соединенных Штатов», подробно описал свое интервью с Муссолини в выпуске Saturday Evening Post. Он пришел к выводу, что «диктатура — наиболее совершенная форма правления в том случае, если у вас есть правильный диктатор».

В 1927 году редакция Literary Digest предложила своим читателям ответить на вопрос: «Правда ли, что современный мир испытывает недостаток в великих людях?». Человеком, имя которого чаще всего называли, опровергая это утверждение, стал Бенито Муссолини. За ним следовали Ленин, Эдисон, Маркони и Орвилл Райт, а затем Генри Форд и Джордж Бернард Шоу.

В 1928 году Муссолини приобрел еще большую популярность благодаря газете Saturday Evening Post, в которой была опубликована написанная самим дуче автобиография из восьми частей. Затем эти статьи были объединены в книгу, ставшую одним из самых успешных проектов в истории американского книгоиздательства.

 

А почему средний американец не должен был считать Муссолини великим человеком?

Уинстон Черчилль назвал его величайшим в мире законодателем. Зигмунд Фрейд послал Муссолини копию книги, которую он написал в соавторстве с Альбертом Эйнштейном, с надписью: «Для Бенито Муссолини от старика, который приветствует Правителя, Героя Культуры». Оперные титаны Джакомо Пуччини и Артуро Тосканини были ярыми приверженцами фашиста Муссолини. Тосканини одним из первых вступил в миланский фашистский кружок. Его члены ощущали себя почти такими же «избранными», как и члены * Боа-констриктор (от лат. Воа coщll’icto)- зоологическое название обыкновенного удава..

Тосканини баллотировался в итальянский парламент как кандидат от Фашистской партии в 1919 году и отверг  фашизм только 12 лет спустя.

 

В особой чести Муссолини был у «разгребателей грязи», тех прогрессивных либеральных журналистов, которые, как известно, довольно живо им интересовались.

Когда Ида Тарбелл, знаменитый репортер, работа которой помогла разрушить нефтяную компанию Standard Oil, была послана в Италию в 1926 году редакцией журнала McCalls для подготовки серии статей о фашистской нации, государственный департамент США опасался, что эта радикальная сторонница «красных» будет писать статьи исключительно «с резкой критикой Муссолини». Их опасения оказались напрасными, так как Тарбелл была просто очарована этим мужчиной, которого она называла «деспот с ямочкой », хваля его за прогрессивное отношение к труду.

Не скрывал своего восхищения и Линкольн Стеффенс, еще один известный «разгребатель», которого кое-кто и по сей день помнит как человека, вернувшегося из Советского Союза со словами: «Я побывал в будущем».  «Эта система действительно работает », писал он.

Вскоре после этого заявления он высказался о Муссолини: «Бог создал Муссолини из ребра Италии». Как станет ясно, Стеффене не видел никакого противоречия в своей любви к фашизму и в восхищении Советским Союзом. Даже Сэмюэль МакКлюр, основатель журнала McClures Magazine, ставшего пристанищем для многих известных «разrребателей»)), выступил в nодцержку фашизма после посещения Италии. Он высоко оценил фашизм как «большой шаг вперед и первый новый идеал в области управления государством с момента основания американской республики».

 

Между тем почти все наиболее известные и уважаемые молодые интеллектуалы и люди искусства в Италии были фашистами или сторонниками фашизма (самым заметным исключением стал литературный критик Бенедетто Кроче).

Джованни Папини, «магический прагматик», которым так восхищался Уильям Джеймс, активно участвовал в различных интеллектуальных движениях, заложивших основу фашизма. Роман «Жизнь Христа» (Life of Christ) Джованни Папини, представлявший бурное, почти надрывное, подробное описание принятия христианства автором, вызвал сенсацию в США в начале 1920-х годов.

Джузеппе Преццолини, который часто публиковался в New Republic и в один прекрасный день стал уважаемым профессором Колумбийского университета, был одним из самых ранних литературных и идеологических архитекторов фашизма.

Ф. Т. Маринетти, основатель футуристического движения, которое в Америке считалось аналогом кубизма и экспрессионизма, много сделал для того, чтобы итальянский фашизм стал первым в мире успешным «молодежным движением».

Академический истеблишмент Америки живо интересовался «выдающимися успехами» Италии под руководством прославленного «учителя» Бенито Муссолини, который действительно когда-то был учителем.

Пожалуй, ни одно из элитных образовательных учреждений в Америке не было настолько расположено к фашизму, как Колумбийский университет. В 1926 году там был учрежден Центр по изучению итальянской культуры Casa ltaliana, в котором читали лекции видные итальянские ученые. По словам профессора истории Нью-Йоркского университета Джона Патрика Диггинса, он стал «настоящим домом» для фашизма в Америке и «школой для подающих надежды фашистских идеологов». Сам Муссолини подарил «итальянскому дому» богато украшенную барочную мебель и направил главе Колумбийского университета Николасу Мюррею Батлеру фото с личной подписью в благодарность за «большой вклад в развитие взаимопонимания между фашистской Италией и Соединенными Штатами».

Батлер не был сторонником фашизма в Америке, однако считал, что этот строй максимально отвечает интересам итальянского народа и служит примером реального успеха, достойным изучения. Тонкое различие, выраженное фразой «фашизм хорош для итальянцев, но, возможно, не для Америки», в то время проводили многие видные либеральные мыслители. Точно так же сегодня некоторые либералы защищают «коммунистический эксперимент» Кастро, подчеркивая его положительные черты.

 

В 1920-е годы, когда ученые обсуждали особенности корпоративистского государства Муссолини, тот интересовал основную часть американцев гораздо больше, чем любой другой международный общественный деятель. С 1925 по 1928 год в американских изданиях вышло более сотни статей о Муссолини и только 15 о Сталине.

В течение 10 с лишним лет иностранный корреспондент New York Тimes Анна Маккормик О’Хара создавала сияющий образ Муссолини, на фоне которого последующее восхваление Сталина в Тimes выглядит почти критикой.

В New York Tribune развернулась острая полемика в поисках ответа на вопрос: Муссолини- это Гарибальди или Цезарь? Тем временем Джеймс А. Фаррелл, глава корпорации U.S. Steel, назвал итальянского диктатора «величайшим из живущих ныне людей» в мире.

 

Голливудскис магнаты, заметив очевидные актерские способности Муссолини, надеялись сделать его звездой большого экрана, и он дебютировал в 1923 году в фильме «Вечный город» (The Etema1 City) с Лайолелом Бэрримором в главной роли. Картина повествует о сражениях между коммунистами и фашистами за контроль над Италией. И, как ни удивительно, Голлинуд принимает сторону фашистов.

Поведение Муссолини на экране, по словам одного из рецензентов, «заставляет поверить, что он там на своем месте».

В 1933 году кинокомпания Columbia Pictures выпустила документальный фильм под названием «Говорит Муссолини» (Mussolini Speaks) при активном участии дуче. Лоуэлл Томас, легендарный американский журналист, благодаря которому документальная лента «Лоуренс Аравийский» (Lowrence of AraЬia) получила признание у зрителей США и Европы, тесно сотрудничал с создателями фильма и повсюду выступал с льстивыми комментариями. Муссолини предстал в фильме в образе героического лидера и национального спасителя.

Перед выступлением Муссолини с речью в Неаполе Томас восторженно заявлял: «Это его звездный час. Он подобен современному Цезарю!» Премьера фильма состоялась во дворце RKO в Нью-Йорке и произвела настоящий фурор. Columbia Pictures поместила в еженедельнике Variety напечатанный гигантскими буквами рекламный текст, в котором фильм провозглашался хитом, потому что «он обращен ко всем АМЕРИКАНЦАМ С КРАСНОЙ КРОВЬЮ» и «может отвечать ПОТРЕБНОСТЯМ АМЕРИКИ».

Конечно же, были и те, кто критиковал фашизм в 1920-е и 1930-е годы. Так, Эрнест Хемингуэй почти с самого начала не скрывал своего скептического отношения к Муссолини. Один из величайших американских писателей ХХ века Генри Миллер не принимал программу фашизма, однако восхищался волей и силой Муссолини.

Некоторые из «Старых правых», например член Либертарианской партии США Альберт Дж. Нок, понимали фашизм как одну из разновидностей этатизма.

Представители нативистского Ку-клукс-клана, которых по иронии судьбы либералы часто называли «американскцми фашистами», по большей части презирали Муссолини и его американских последователей (в основном потому, что они были иммигрантами).

Примечательно, что левые радикалы на протяжении почти 10 лет, вплоть до наступления Великой Депрессии, практически не высказывали своего отношения к итальянскому фашизму.  Когда же они, наконец, начали всерьез нападать на Муссолини (в основном по приказу из Москвы), то отнесли его к той же категории, что и Франклина Рузвельта, социалиста Нормана Томаса и прогрессивиста Роберта Лафоллета.

 

Ницшеанское презрение Муссолини к христианству как к «морали рабов» было настолько сильным, что он стремился очистить ряды итальянского социализма от христиан всех видов. Так, например, в 1910 году на социалистическом конгрессе в Форлион он внес и утвердил резолюцию, в соответствии с которой католическая религия, равно как и другие массовые монотеистические религии, объявлялась несовместимой с социализмом, и всех социалистов, исповедовавших ту или иную веру или терпимо относящихся к религиозным воззрениям своих детей, необходимо было исключить из партии.

Муссолини потребовал, чтобы члены партии отказались от венчания, крещения и прочих христианских обрядов. В 1913 году он написал еще одну антиклерикальную книгу «Ян Гус Правдивый» (Jan Hus the Truthful) об известном чешском еретике и националисте. Можно утверждать, что в этой книге были заложены основы будущего фашизма Муссолини.

Другой важной темой в жизни Муссолини был секс. В возрасте 17 лет, как раз тогда, когда он вступил в Социалистическую партию, Муссолини потерял девственность с пожилой проституткой, у которой, по его словам, «отовсюду тек жир». Она взяла с него 50 чентезимо.

В 18 лет он завел роман с женщиной, муж которой в это время служил в армии. Он приучил ее к своей единовластной и тиранической любви. «Она повиловалась мне слепо и позволяла мне обладать ею так, как я хотел»,- писал он позже.

«Послужной список» Муссолини за время его сексуальной карьеры состоял из 169 любовниц. По современным меркам его можно считать в некотором роде сексуальным маньяком.  Муссолини был одним из первых секс-символов своего времени, подготовив почву для сексуального обожествления Че Гевары.

Восхваления итальянским режимом его «мужественности» стали поводом для множества академических дискуссий. Представители интеллигенции наперебой кричали о том, что Муссолини «идеальный мужчина новой эпохи».

Джузеппе Преццолини писал о нем: «Этот человек — мужчина, что еще больше выделяет его в мире полулюдей с укороченной совестью, которые подобны изношенным резинкам ».

Леда Рафанелли, сторонница анархизма (которая впоследствии была одной из любовниц Муссолини), в первый раз услышав его выступление, написала: «Бенито Муссолини — социалист героических времен. Он чувствует, он продолжает верить с неиссякаемым энтузиазмом, он полон мужества и силы. Он Мужчина».

Муссолини пытался создать впечатление, что он женат на всех итальянских женщинах. Эти старания не пропали даром. Когда к Италии были применены санкции за вторжение в Эфиопию, Муссолини попросил итальянцев пожертвовать свое золото государству, и миллионы женщин откликнулись на этот призыв. В одном только Риме более 250 тысяч женщин отдали свои обручальные кольца.

Дамы высшего общества также не смогли устоять перед его обаянием. Клементина Черчилль, встретив его в 1926 году, был сражена наповал его «красивыми произительными глазами золотисто-коричневого цвета». Она очень обрадовалась возможности увезти домой его фотоrрафию с автографом на память. В свою очередь леди Айви Чемберлен бережно хранила как сувенир свой значок Фашистской партии.

 

Вследствие того, что Муссолини заводил романы с чужими женами, задолжал деньги, навлек на себя гнев местных органов власти, в 1902 году, почти достигнув призывнога возраста, он счел разумным бежать из Италии в Швейцарию, которая в то время была европейской Касабланкой для радикальных социалистов и агитаторов.

Когда он приехал туда, все его состояние равнялось двум лирам, и, как он писал своему другу, в его кармане «нечему было звенеть, кроме медальона Карла Маркса».

Вполне естественно, что там он примкнул к большевикам, социалистам и анархистам. В эту компанию также входила и Анжелика Балабанофф, дочь украинских аристократов и соратница Ленина с давних пор.

Муссолини и Балабанофф оставались друзьями в течение 20 лет, пока она не стала секретарем Коминтерна, а он — изменившим социализму отступником, т. е. фашистом.

Вопрос о том, встречались ли Муссолини и Ленин на самом деле, спорный. Однако мы точно знаем, что они относились друг к другу с симпатией. Ленин позднее заявит, что Муссолини был единственным настоящим революционером в Италии, и, по словам первого биографа Муссолини Маргариты Сарфатти (еврейки по происхождению и его любовницы), впоследствии В. И. Ленин также говорил: «Муссолини? Очень жаль, что мы его потеряли!  Он сильный человек, который привел бы нашу партию к победе».

 

Хотя из Муссолини не получился успешный военный лидер, он все же не был неуклюжим олухом, каким его стремились представить многие англо-американские историки.

Он был удивительно начитанным (даже более эрудированным, чем молодой Адольф Гитлер, который также слыл библиофилом). Его подкованность в теории социализма была если не легендарной, то в любом случае способной впечатлять всех, кто его знал.

Из биографических статей и его собственных произведений мы знаем, что он читал Маркса, Энгельса, Шопенгауэра, Канта, Ницше, Сореля и других философов.

С 1902 по 1914 год Муссолини написал бесчисленное количество статей, изучал и переводил социалистическую и философскую литературу Франции, Германии и Италии.

Особую известность он снискал благодаря способности предметно и глубоко обсуждать сложные темы, не пользуясь заранее подготовленными тезисами. Действительно, он был единственным из крупных лидеров Европы 1930-1940-х годов, кто мог грамотно говорить, читать и писать на нескольких языках.

Франклин Рузвельт и Адольф Гитлер, несомненно, были лучшими политиками и главнокомандующими, в основном, благодаря необычайно развитой интуиции, но по стандартам современных либеральных интеллектуалов Муссолини был самым умным из троих.

 

Если бы Муссолини умер в 1914 году, нет никаких сомнений, что теоретики марксизма нарекли бы его «героическим мучеником, павшим в борьбе за свободу пролетариата». Он был одним из ведущих радикальных социалистов Европы, пожалуй, в самой радикальной социалистической партии за пределами России.

Под его руководством Avanti! стала подобием Евангелия для целого поколения социалистической интеллигенции, в том числе и для Антонио Грамши. Он также основал теоретический журнал Utopia («Утопия»), названный так в честь одноименного произведения английского гуманиста Томаса Мора, которого Муссолини считал первым социалистом.

 

СОРЕЛЬ

 

По содержанию журнала Utopia можно четко проследить влияние синдикализма Жоржа Сореля на мышление Муссолини.

Понимание роли Ж. Сореля и его мировоззрения в период работы Муссолини над формированием идеи фашизма чрезвычайно важно. Без синдикализма фашизм был бы невозможен.

Теория синдикализма достаточно сложна. Это не совсем социализм и не совсем фашизм. Джошуа Муравчик называет его «плохо определенным вариантом социализма, который был ориентирован на прямые насильственные действия и основывался на принципах элитарности и отрицания государства».

По существу синдикалисты верили в правление революционных профсоюзов (это слово происходит от французского слова syndicat, в то время как итальянское слово fascio означает «связка» и обычно используется в качестве синонима для обозначения объединений).

Синдикализм оживил теорию корпоративизма, утверждая, что общество может быть разделено по профессиональным секторам экономики — мысль, которая оказала глубокое влияние на «новые курсы» Рузвельта и Гитлера.

Но наибольшее влияние Сореля на левое движение (и на Муссолини, в частности) проявилось в его концепции «мифов», определяемых как «искусственные комбинации, созданные для того, чтобы придать видимость реальности надеждам, которые вдохновляют людей в их нынешней деятельности».

Для Сореля второе пришествие Христа было типичным мифом, потому что его глубинный смысл — Иисус грядет, нужно выглядеть активными — был ключевым для организации деятельности людей желательным образом.

Для синдикалистов того времени и в конечном счете для левых революционеров всех мастей миф Сореля о всеобщей забастовке был эквивалентом второго пришествия. Согласно этому мифу, если бы все рабочие объявили всеобщую забастовку, это сокрушило бы капитализм и сделало наследниками земли не кротких, а пролетариат.

По Сорелю, не имеет значения, привела бы всеобщая забастовка к такому результату или нет. По-настоящему важной была возможность мобилизовать массы, чтобы они осознали свою власть над капиталистическими правящими классами.

Как Муссолини заявил в интервью в 1932 году, «горами движет вера, а не разум; разум — инструмент, но он ни в коем случае не может быть движущей силой толпы». С тех пор данный тип мышления стал обычным в лагере «левых».

Сегодня известный в Америке правозащитник, преподобный Ал Шарптон, узнав о том, что нашумевшее дело об «изнасиловании » 15-летнсй чернокожей девочки белым мужчиной оказалось обманом, сказал: «Это не имеет никакого значения. Мы создаем движение».

Еще более впечатляющим было применение Сорелем идеи мифа к самому марксизму. Сорель и в этом случае считал, что пророчества марксизма не обязательно должны сбываться. Достаточно того, чтобы люди поверили в их истинность.

Уже в начале прошлого века стало очевидно, что марксизм как социальная наука во многом противоречит здравому смыслу.

По словам Сореля, от «Капитала» Маркса, если понимать его буквально, пользы немного. «Однако, — вопрошает Сорель, — что если отсутствие здравого смысла у Маркса было преднамеренным? Если посмотреть на этот апокалиптический текст … как на продукт духа, на образ, созданный для формирования сознания, он … представится хорошей иллюстрацией принципа, на котором, как полагал Маркс, ему следовало основывать законы социалистического движения пролетариата».

Другими словами, Маркса следует рассматривать как пророка, а не эксперта в вопросах политики. При таком подходе массы будут поглощать марксизм беспрекословно как религиозные догмы.

Большое влияние на Сореля оказал прагматизм Уильяма Джеймса, который впервые заговорил о том, что не нужно ничего другого, кроме «желания поверить».

Утверждая, что любую религию, которая приносит благо верующим, можно считать действительно «истинной», Джеймс уповал на то, что в век быстрого развития науки удастся оставить для нее место в общественном устройстве.

Будучи иррационалистом, Сорель довел эту мысль до ее логического завершения, провозгласив: «Любая идея, которую можно успешно внедрить (даже с применением насилия, если это необходимо), становится истинной и доброй».

Объединив желание верить Джеймса с волей к власти Ницше, Сорель переделал «левую» революционную политику, превратив ее из научного социализма в революционное религиозное движение, основанное на вере в полезность мифа научного социализма.

Чтобы подчинить массы своему влиянию во имя их же блага, просвещенным революционерам надлежало действовать так, словно марксизм был для них Евангелием. Сегодня мы назвали бы такой способ достижения целей «ложью во имя справедливости».

Конечно же, ложь не может стать «истинной» (т. е. приносить желаемые плоды) при отсутствии толковых лжецов. Здесь приходит черед еще одной важной идеи Сореля: необходимости формирования «революционной элиты», способной навязать свою волю массам.

Неоднократно отмечалось, что взгляды Муссолини и Ленина по этому вопросу почти совпадали.

В основе мировоззрений обоих политиков лежало сорелевское убеждение в том, чrо непременным условием для любой успешной революционной борьбы должно быть наличие небольшой группы радикально настроенных интеллигентов, готовых отказаться от компромиссов, парламентской политики и всего, что имеет черты постепенного реформирования.

Этот авангард был призван сформировать «революционное сознание» путем разжигания насилия и подрыва либеральных институтов. «Мы должны создать пролетарское меньшинство, достаточно многочисленное, достаточно осведомленное, достаточно смелое, чтобы в подходящий момент заменить собой буржуазное меньшинство, — говорил Муссолини, с поразительной точностью воспроизводя установку Ленина. — Массы просто последуют за ним и подчинятся».