Реувен Миллер. Из недоснятой серии «Мыльной оперы»

Навеяно сегодняшней публикацией Е. Берковича. Прошу понять меня правильно. Мой герой — ни в коем случае, не А. Эйнштейн. Простой советский инженер, занимающийся созданием военной техники. Но в некоторых обстоятельствах почему-то получает так же и по тем же местам:)

С чего бы это?

Сюжет: во время служебной командировки в Москву (конец 70-х) мой герой пытается «приткнуться» к какому-нибудь ученому совету в каком-нибудь НИИ каких-нибудь своих заказчиков, чтобы защитить готовую диссертацию. Среди прочего, он обращается в военную академию, где ему протежирует полковник, его старый заказчик и приятель. Они приглашены на семинар.

Семинар начался ровно в 11 в небольшой аудитории, загроможденной большим столом для заседаний.

Полковник Епифанов с Левой расположились на одном из торцов стола, противоположный торец, где возвышалось председательское кресло, в последний момент занял вышедший из своего кабинета, смежного с аудиторией, генерал-майор Гринденко, начальник кафедры, профессор. Остальные участники семинара – десятка два капитанов, майоров и подполковников (как их там, по-военному: соискателей и адъюнктов?) расселись вдоль стола.

Епифанов представил Леву:

— Товарищи, сегодня мы пригласили на семинар представителя промышленности, много сделавшего для решения задач, поставленных перед нашим родом войск. Товарищ Балтер Лев Григорьевич доложит вам о полученных результатах. Добавлю от себя, что, контактируя несколько лет в качестве заказчика от нашего управления непосредственно с КБ, где работает товарищ Балтер, я могу засвидетельствовать — фирма весьма серьезная, специалисты там работают очень эрудированные и энергичные, и мы всегда совместно находим технические решения всех задач, поставленных командованием нащего управления. Давай, Лева, слово тебе. Минут тридцать-сорок.

Сорок, так — сорок! Леве, в принципе, было безразлично, каков регламент. Он мог рассказать немало, по его мнению, интересного и за десять минут. А мог говорить на излюбленную тему хоть круглые сутки. Да и опыт докладов был, в голове сидели прежние заготовки. Потому, поглядывая на часы, висевшие в аудитории, он уложился ровно в сорок минут, донеся, как ему казалось, основные идеи и достижения до широких академических масс.

Господа офицеры слушали его с явным интересом, ведь новый вид техники еще не докатился до их учебников, хотя уже начинал внедряться в практическое применение, и они о технике этой, возможно, благодаря энтузиасту доценту Епифанову, кое-что знали.

Еще с полчаса ушло на левины ответы.

Генерал Гринденко, бровастый, очень похожий на генсека, во время доклада молчал и внимательно слушал и Леву, и своих офицеров. Когда он увидел, что вопросы иссякают, поднялся и произнес:

— Товарищи офицеры! Поблагодарим товарища Балтера за интересный, содержательный доклад, многое разъяснивший нам в свете последних задач, поставленных командованием. Я лично благодарю вас, Лев Григорьевич, приезжайте, мы всегда будем рады побеседовать с вами о новостях техники. Спасибо.

И отправился в свой кабинет. Офицеры тоже поторопились наружу, и Лев остался наедине с полковником Епифановым.

—    Ну, Лева, шеф, похоже, доволен, давай сразу по горячему и поговорим с ним!

—    Вам виднее, Александр Андреевич…

—    Значит, что у тебя из минимума сдано?

—    Иностранный и философия в нашем университете. Пять и четыре.

—    Хорошо, подойдет. А у нас надо будет сдать спецэлектронику и тактику.

—    Тактику?

—    А как же, академия-то военная. Да ты не волнуйся. Литературу получишь, с полгода позанимаешься. А там, как раз, кончается твоя разработка. Ты ее сдаешь нам в срок, а лучше – месячищком-другим досрочно. Я тогда пойду к начальнику нашей управы генерал-лейтенанту Журавлеву, похвалю тебя, он скомандует своему столоночальнику полковнику Стецуну, нашему куратору, и тебе будет зеленая улица. Розу Яковлевну Каганскую знаешь, из Киева?

—    Да, знакомы. Боевая тетка.

—    Вот так она у нас в прошлом году защитилась. Представляешь – женщина, гражданская! И в нашей академии! Я помогал, как мог. Но я тебе скажу, за ту аппаратуру, что она придумала, я бы ей ленинку дал!

Лева подумал, что в жизни не встречал женщины нахальнее и настырнее Розы Каганской. Молодец, пробилась. А насчет «леники»?.. Вспомнился тот, десятилетней давности случай в его КБ, когда выдвигали сотрудников на госпремию, и чем это кончилось… Но он отогнал от себя  эти мысли. Епифанов, от которого он временно отключился, что-то продолжал говорить, и Лева уловил лишь концовку:

—    Ну, тогда погоди, я сначала сам, — и полковник скрылся за генеральской дверью.

—    Давай, заходи, — появился он через минуту в дверях.

Генерал-профессор сидел за огромным столом с несколькими телефонами, на фоне черной доски с занавесочками, над которой висел портрет члена Политбюро, бывшего выпускника академии. Генерал перекусывал. Он жевал бутерброд с сыром, а рядом стоял стакан только что налитым из бутылки кипящим газом боржомом.

—     Извините, товарищ генерал, — начал доцент, — что ворвались, но тут дело неотложное. Товарищ Балтер отбывает, а он хотел решить с вами один вопрос. Можно сейчас, Петр Иванович?

—     Давай, что у тебя? – смачно жуя, произнес генерал, отхлебнул полстакана боржома и с удовольствием отрыгнул.

—     У товарища Балтера фактически готова диссертация по материалам научных исследований, сделанных им в ходе заказанных   нами разработок, и он хотел бы соискателем…

Епифанов вдруг осекся, потому что лицо генерала побагровело.

—                             Полковник Епифанов! Смирно! – вдруг заорал профессор.

Лева с ужасом и удивлением увидел, как седовласый человек с полковничьими погонами вдруг вытянулся в струнку, как какой-нибудь салага на плацу. Полковник, кандидат наук, доцент! Лева в жизни не мог себе такого представить. Чтобы умнейший, интеллигентнейший Александр Андреевич, с его широтой виденья мира, удивительном в военном человеке, с его фрондой, вот так, по салажьи подчинился?

А генерал, тем временем, брызжа крошками, проложал орать хорошо поставленным командирским голосом:

—    Ты кого ко мне приводишь Епифанов? Мало тебе Каганской, так еще и Балтера? Ты что за Тель-Авив мне здесь устраиваешь? Кругом! Шагом марш!

И незадачливые посетители вылетели из кабинета.