МУТАЦИЯ РЕСПУБЛИКИ. Часть 2, не последняя

МУТАЦИЯ РЕСПУБЛИКИ: Рождение Левиафана.  Часть 2,

Процветание 20-х годов

В марте 1929 г. Герберт Гувер вступил в должность президента США. В речи на инаугурации он сказал, что страна освободилась от массовой бедности. Во время кампании он обещал курицу в каждой кастрюле и машину в каждом гараже. И у таких обещаний были определенные основания. Оправившись от короткой депрессии 1920-21 гг., экономика США стала стремительно расти, о чем можно судить по следующим числам: [1 ]

Годы                                                                                1919                     1923                       1929

Выпуск автомашин (млн. шт.)                                   1,7                                                         4,6

Среднее число автомашин на четыре
семьи (шт.)                                                                     1,12                                                       3, 15

Реальный доход на душу населения
(ВНП в долларах 1929 г)                                                                         763                       859

Население страны (млн. чел.)                                                                111,9                     121,8

Реальный средний заработок наемных
работников за год                                                                                     100%                   115,7%

Продукция производства                                                                        100%                   123,5%

Производительность труда
(выпуск на 1 чел-час)                                                                              100%                    114%

За цифрами произведенного продукта не виды большие изменения в его номенклатуре и в качестве товаров. Ключевым фактором роста производства было развитие коммерческого применения электроэнергии. Выросли компании по ее производству и передаче. Электричество тут же вошло в быт американцев. Стали доступными электролампы, холодильники, фонографы, электроутюги, вентиляторы, тостеры, пылесосы и другие бытовые устройства. В быт вошло радио, ликвидировав изоляцию сельских районов. В этот период появились три первые широковещательные радиокомпании. Акции RCA (Radio Corporation of America) котировались на бирже очень высоко.

Рост доходов населения и постепенное сокращение рабочей недели, вкупе со сказанным выше, произвели революцию в досуге. Со скоростью взрыва по стране распространялись кинотеатры, расцвел Голливуд. Большим бизнесом стал профессиональный спорт, собирая толпы болельщиков. Новый вид досуга – путешествия на машинах – повсеместно вызвал к жизни мотели и придорожные харчевни.

Начались широкие программы дорожного строительства. С ростом числа машин и дорожного движения, на перекрестках городов появились полицейские — регулировщики, а вскоре и светофоры. Стал расти бизнес такси. Появились первые большие универмаги на главных улицах больших городов. А вокруг них росли богатые предместья.

Общему росту промышленности и доходов способствовал рост производительности сельского хозяйства. На полях страны, наряду с грузовиками, появились бензиновые тракторы. Такой трактор мог выполнять различные работы, знаменуя многообразную механизацию сельского труда и резкий рост его производительности.

Первый в мире конвейер был запущен Фордом еще в 1913 г., но сейчас он был распространен на целый завод, его переняли другие автостроители и не только они. Годовой выпуск «Model T» Форда вырос с 78 до 248 тыс. штук. В середине 20-х в строй вошел еще один завод Форда с годовым выпуском около 1,8 млн. машин. Одни только Форд и Шевроле выпустили в 1929 г. почти 2,5 млн. машин.

Рост производительности труда в промышленности был следствием, прежде всего, применения электроэнергии вместо пара. Наряду с этим, свою роль сыграли методы научной организации труда, впервые развитые Тейлором и тем же Фордом. В свою очередь, все это вело к снижению издержек на единицу продукции и, соответственно, рыночных цен. В 1912 г. цена машины Форда была 600 долл., к 1929 г. она снизилась до 240 долл. Разумеется, имели место (и широко применялись) еще тысячи усовершенствований и изобретений. [ 2]

В значительной мере, процветание «ревущих 20-х» было также обязано тому, что послевоенная Европа представляла собой широчайший рынок для американской продукции. Но еще важнее: практически все отрасли, где имел место описанный взрывной процесс, были новыми или обновленными. Они еще не были охвачены государственным регулированием. [3 ] Это был большой тогда еще сегмент народного хозяйства, где мог работать в полную силу рынок свободной конкуренции. Даже загнанные в подполье, силы инициативы и конкуренции, как производство и торговля алкоголем (Сухой закон), пробивали себе путь через черный рынок.

Было настоящее процветание. Даже притом, что в некоторых отраслях обстояло иначе. Плохи дела были в угледобыче, которая до того была основным источником энергии и потому развивалась до предела возможностей. Росло применение электричества вместо пара в промышленности и в отоплении зданий. Обострялась конкуренция со стороны нефти и бензина. Все это снижало спрос и цены на уголь, а отсюда следовали снижение доходов в отрасли и неопределенность занятости среди шахтеров. В упадке пребывали также текстильная и обувная промышленность. По-видимому, они еще не нашли себя в повсеместном процессе инноваций и технического прогресса. Их рост был незначителен, прибыли падали.
В такие эпохи быстрых изменений неизбежно отставание каких-то отраслей, и сворачивание каких-нибудь производств в связи с переменами конъюнктуры и конкуренцией со стороны нарождающегося нового. Еще одна отрасль страдала в 20-е годы, но она имела значение особое и ей никак нельзя было позволить загнивать. Это сельское хозяйство.

Выше этот вопрос был уже затронут в контексте расходов государства. После мы вернемся к нему в другом контексте. А пока еще у нас длится всеобщее процветание.

Биржа и прочие финансы
Правительство тоже процветало. Почти на всем протяжении 20-х годов государственный бюджет сводился с профицитом. Подоходный налог был заметно снижен Конгрессом в начале декады, но после этого налоговые поступления выросли. Этот кажущийся парадокс неоднократно повторялся потом в истории США (см. гл. 00). Тем не менее, вопреки очевидности, этот эффект даже и сегодня упорно отрицают лучшие «прогрессивные» умы.

В 1924 г. начали расти цены на бирже, и уже в следующем году индекс S & P перешагнул уровень предвоенного 1916 г. Во второй половине 20-х биржа продолжала расти быстрыми темпами. Это был величайший в истории спекулятивный бум, аналогом которого выступил одновременный рост первых небоскребов в Миннеаполисе, Чикаго и Нью-Йорке (включая всем известный Эмпайр Стейт Билдинг).

Стремительный рост цен на землю после войны вызвал спекулятивный бум и в этом секторе. Примером служит пузырь в торговле недвижимостью в Майами (Флорида), который лопнул под натиском урагана в 1926. Но это локальное происшествие ни на что больше не повлияло. Бум на бирже продолжался. Цены акций и ежедневные трансакции были рекордными. Несколько раз цены вдруг падали, но не надолго, и рост продолжался. Дурные предсказания всякий раз не сбывались. Выпускались новые и новые акции, особенно в связи со слиянием компаний и появлением множества холдингов. Крупные корпорации начали ссужать деньги биржевым брокерам, что давало последним новый источник доходов. Брокеры со своей стороны выдавали ссуды под покупку бумаг, и покупатели их могли вносить лишь 20 – 30 % их номинальной ценности. Выждав, когда цены вырастут, они продавали эти бумаги, выплачивали ссуды и еще получали хорошую прибыль.

Вскоре после инаугурации президента Гувера, к лету 1929 г. появились первые симптомы снижения деловой активности. Но беспрецедентный бум на рынке ценных бумаг все продолжался. Закончился он осенью 1929 г., когда признаки экономического спада стали несомненными, и снизились ожидания прибылей. Пик индекса Доу Джонса в 381 пришелся на 3 сентября, после чего он пошел вниз и 21 октября достиг 320. На следующей неделе рынок акций обвалился. Черный Четверг 24 октября и Трагический Вторник 29 октября поставили новые рекорды по падению цен и числу акций, поменявших владельцев. Индекс Д-ДЖ продолжал падать, пока брокеры расчищали свои счета и продавали акции своих незадачливых клиентов. Падение индекса остановилось 13 ноября на отметке 198, после чего он даже пошел вверх, чтобы в апреле 1930 г. добраться до 294. Затем падение возобновилось и уже не останавливалось до лета 1932 г., когда в самом разгаре была Великая Депрессия.

Как сеяли ветер

Президент Гувер верил в планирование и научное управление. После обвала биржи осенью 1929 г. стало видно, что спада не миновать, и он решил с этим бороться. Зарплата не должна падать, а безработица — расти. В этом направлении, он в ноябре провел серию совещаний с лидерами крупных фирм промышленности, строительства и коммунального обслуживания для координации действий бизнеса и правительства.

Гувер говорил всем одно и то же. Труд – это не товар. Нужно поддерживать уровень зарплаты, чтобы поддержать покупательную способность трудящихся. Фирмам надлежит делать все возможное, чтобы не повышать безработицу; в крайнем случае переходить на сокращенную неделю, но рабочих не увольнять. Лучше пойти на снижение прибылей. Далее, нужно, если не расширять, то, во всяком случае, поддерживать на прежнем уровне инвестиции в здания и оборудование. Почти полное кейнсианство — до Кейнса.

Затем, 5 декабря 1929 г. была созвана общая конференция, и все согласились на предложения президента. Лидеры профсоюзов согласились не бастовать для повышения зарплаты. Для обеспечения этого решительного курса, в составе Министерства торговли было создано новое ведомство: National Business Survey Conference. Его первой задачей было наблюдать за выполнением обещаний бизнесменов. Одновременно, ускорять федеральные и строительные проекты и добиваться таких же проектов на штатном и местном уровнях.

Итак, зарплата была заморожена. В первой половине 1930 г. спад начал уменьшаться, и с ноября до мая цены на бирже росли. Но с июня все снова пошло вниз. В сравнении с 1929 г. ВНП на душу упал на 10,8 %. Средний уровень безработицы в 1929 г. был 3, 2 %. К 1930 г. он стал 8, 9 %. В декабре 1930 г. он был уже около 14 %.

В мае 1930 г. 1028 (!) самых видных экономистов США подписали и послали петицию президенту Гуверу: наложить вето на принятый Конгрессом билль о «Тарифе». Гувера настойчиво, даже рьяно отговаривали лично Генри Форд (сам Форд!) и Томас Ламонт (главный менеджер компании Дж. П. Морган). Еще когда билль обсуждался в сенате, 23 страны прислали ноты протеста. Гувер и сам как бы не хотел подписывать билль, но в конце концов поддался давлению своей партии и многих лидеров бизнеса. Так явился на свет знаменитый Hawley-Smoot Tariff, увековечивший имена двух депутатов Конгресса, которые его разработали и пробивали. На ближайших же выборах 1932 г. оба потерпели поражение, но вред был уже причинен.

Это была мера чистого протекционизма в духе эпохи меркантилистской политики, принятая исключительно в интересах ведущих отраслей Большого Бизнеса. Классический пример того, от чего предостерегал Адам Смит. Как ни верил Гувер в «научное управление обществом», политические соображения оказались сильнее мнения тысячи профессиональных экономистов. [ 4]

Толчок всему дала депрессия в сельском хозяйстве. Одна за другой, отрасли стали требовать защитительных пошлин. Действительно, как же не защищаться, если после Fordney–McCumber Tariff от 1922 г. европейские страны осмелились ввести ответные таможенные меры? Фермерское лобби требовало того же — если Бюро и кооперативы сумеют стабилизировать цены выше мирового уровня, «Тариф» смог бы сдержать импорт зерна.

Падающего да подтолкни! Только так, глядя объективно, можно интерпретировать этот новый «Тариф». Его можно уподобить колоссальной диверсии, о какой мечтал бы какой-нибудь лютый враг этой страны.

Мировая депрессия уже началась, и международная торговля начала сжиматься. Закон от 1930 г. дал этому процессу мощный импульс. Импорт США к 1933 г. сократился на 66%, а экспорт – на 61%. Вся мировая торговля в тот период снизилась на 66% (по другим оценкам: на 33%, из которых тарифы и другие торговые барьеры ответственны за 11 пунктов).

В момент, когда он подписал этот билль, придав ему силу закона, президент Герберт Гувер подписал приговор своему президентству. Но это несчастье мы переживем. Гораздо хуже другое: в тот момент он перерезал ленточку на дороге, ведущей отнюдь не к храму. В конце дороги той, идущей под уклон и склизкой, поджидало свои жертвы дотоле никогда и никем не виданное чудовище:

Великий Обвал

Сегодня мы впутались в колоссальную неразбериху, не сумев управиться
с деликатным механизмом, работу которого мы не понимаем.
Дж. М. Кейнс. «Великий Обвал». 1930.

В 1929-30 гг. разразился всемирный кризис, известный теперь как Великая Депрессия. Он начался в США внезапным и страшным спадом экономики. ВВП сократился вдвое, безработица достигла двузначных показателей. Данное явление получило особое название: Великий Обвал (The Great Slump) или Великое Сжатие (The Great Contraction). Первое ярче передает картину происшедшего. Второе точнее теоретически – имеется в виду сжатие производства, спроса, занятости и глубокая дефляция.

Во многих аспектах, это был решающий исторический момент. Один экономист писал уже в 70-х годах: «Крах фондового рынка в октябре 1929 г. является одной из драматических вех, таких, как убийство Юлия Цезаря, высадка на берег Колумба или битва при Ватерлоо, которыми историки отмечают поворотные пункты истории человечества».
И все же, почему случился Великий Обвал? И почему он перешел в Великую Депрессию?

Возможно, как полагают некоторые, в США, в какой-то момент времени после бума 20-х, иссякли возможности инвестиций, и потребители решили в массе выплачивать кредиты, сокращая расходы? Теоретически это не исключено, хотя гипотеза предполагает, что миллионы индивидуальных агентов рынка одновременно, как по команде, развернулись на 180 градусов. Правда, если даже указанное явление обозначилось только как тенденция, это может дать импульс к спаду экономической активности. Но эта гипотеза не отвечает на вопрос, почему спад превратился в обвал. Тем более, как причина спада она неверна.

США и другие страны уже не раз переживали периоды спадов и подъемов. Что-то должно быть еще, что превратило обычную рецессию в беспрецедентный кошмар.

Примечания:

[ 1 ] Числа даются по книге: Gene Smiley. Rethinking the Great Depression. IVAN R. DEE. Chicago, 2002.
[2 ] Тут поневоле напрашивается сравнение с тем, что в те же годы происходило в СССР. Не уровень жизни мы будем вспоминать и не условия существования народа. Вспомним только, как новая власть, согласно своей идеологии, стала давить тот самый дух частной инициативы, который вызвал американское процветание. И как государство схватилось за трактор и пыталось навязывать его крестьянам в условиях избытка дешевой рабочей силы на селе. Зачем трактор крестьянину, который до войны и революции мог сохой кормить страну и пол-Европы?
[3 ] В наше время электроснабжение – одна из самых зарегулированных отраслей. От лицензионных требований и многочисленных «кодов» (технических правил и норм) до контроля ценообразования.
[ 4 ] В наши дни происходит то же самое. Более ста видных экономистов (включая нобелиатов) подписали обращение к президенту Обаме о неэффективности резкого роста государственных расходов в борьбе с депрессией. И тоже более ста ученых физиков (включая нобелиатов) обратились к нему публично, заверяя, что «глобальное потепление» — выдумка. Ничего не подействовало. Но, в отличие от Гувера, Обама еще публично заявлял, что большинство ученых согласны с его политикой в обеих областях.

3 комментария для “МУТАЦИЯ РЕСПУБЛИКИ. Часть 2, не последняя

  1. Дорогая Элла,
    Мне очень жаль вас разочаровывать, но должен сообщить, что продолжение у меня еще не готово. Это может занять недели. Но как только, так сразу.
    А пока, чтобы заполнить паузу, решил поместить — тоже отрывок из недописанного — текст про «полицейского на рынке». Как говорится, идя навстречу пожеланиям трудящихся (в лице нашего друга Григория Гринберга, а может, и еще кому будет интересно).

  2. Ну, вам только детективы писать… На самом интересном месте!

Обсуждение закрыто.