Автор: 
Следующий пост «Стихи и проза» в субботу 29 июня. В другие дни: аудио записи.
ДАЛЕЕ: Новые стихи: «Узрела лихость сквозняков…». Проза: «На лоне природы».
***
И даже кастинг я не проходила.
Я прямо сразу родилась звездой,
За мной, и косолапой и худой,
Не отрываясь, камера следила.
Вертелся целый мир вокруг меня –
Послевоенный, оттепельный, разный,
И в этой ленте, часто несуразной,
Всегда хватало боли и огня,
И требовалось в ней в любой момент,
Чтоб ни случилось, действовать спонтанно.
А впрочем, надо ль объяснять пространно?
Здесь все – герои самых разных лент,
И ждёт ли ленту приз или провал,
Игра героя – выше всех похвал.
***
Хороший конец – это знаешь когда?
Когда он ничуть не печальней начала,
И, значит, судьба твоя не подкачала,
И вовсе не зря пролетели года.
Счастливый конец, будь он впрямь таковым,
И, ежели впрямь он счастливым бывает,
Он нас не уродует, не убивает,
И ты умираешь красивым, живым.
***
Когда я навела на резкость,
То увидала, обомлев,
Всё простодушие и детскость
Рассветных песен и дерев,
С которых песни доносились;
Узрела лихость сквозняков,
Что, как безумные, носились
Средь разноцветных пустяков,
Придав им живости и блеску,
И – Боже правый, что за прыть! –
То задевая занавеску,
То жизни тоненькую нить.
***
Как весело, Боже, ни донышка, ни потолка,
Границ – ни единой ни в замысле и ни в зачатке,
А только зелёные и голубые шелка –
Их волны и кружева, и переливы, и складки.
Как весело, Боже, тому, кто усвоить успел,
Что он только временный житель на метрах квадратных,
Внезапно понять, что и он, что и он преуспел,
Раз вдруг очутился средь летних шелков необъятных.
***
О ТОМ, О СЁМ:
НА ЛОНЕ ПРИРОДЫ
Бабушка, закончившая два педвуза (чем очень гордилась), всегда считала, что и с познавательной и с медицинской точки зрения городскому ребенку необходимо как можно чаще бывать на лоне природы. И в первое послевоенное лето мы сняли дачу на станции Удельная. Бабушка пасла меня, а наша хозяйка — своих коз, чьим молоком меня усердно отпаивали. Когда я с отвращением подносила ко рту кружку, активно участвующая в процессе бабушка складывала трубочкой губы и шумно втягивала в себя воздух, будто пила. Если рядом оказывалась хозяйка, бабушка в очередной раз показывала ей мои торчащие ребра и рассказывала, как в эвакуации я погибала от диспепсии и дистрофии и как она меня выхаживала. Удельная и козье молоко были в моем сознании неразлучны, хотя мне очень хотелось, чтоб Удельная осталась, а козье молоко испарилось навеки. И чудо совершилось. Как-то раз, когда дедушка приехал вечером на дачу, бабушка подала ему на ужин кофе с молоком. Едва он допил стакан, она веселым и звонким голосом сказала: «Ну вот, выпил и не поморщился, а говоришь, что козье молоко терпеть не можешь». Дедушка покраснел, уставился на нее неподвижным взглядом, потом вскочил и, опрокинув табуретку, выбежал из комнаты. Бабушка бросилась за ним, я за бабушкой. Мы нашли дедушку за калиткой. Его рвало. Я смотрела на него с ужасом и восторгом, потому что понимала, что после всего случившегося бабушке вряд ли удастся влить в меня хоть одну каплю столь полезного для рахитичных дистрофиков напитка.
Неотъемлемой частью моего раннего детства была Малаховка, где жил с семьей дедушкин давний друг дядя Яша. Хотя его дом стоял на бойком и совсем не дачном месте, поездки в Малаховку все же считались выездом на природу. Для меня — московского дворового ребенка, чьим любимым занятием было смотреть, как заливают асфальт, грызть кусочки черного блестящего вара и нюхать гашеный карбид, — пучок ранней ярко зеленой травы в Малаховке становился событием. А уж встреча Нового года в заваленном снегом поселке — рождественской сказкой.
Однажды дедушка вернулся домой раньше обычного и сообщил мне, что дядя Яша умер, и мы едем в Малаховку с ним прощаться. Всю дорогу он молчал, качал головой, вздыхал и крякал, а когда мы подошли к знакомому крыльцу, вдруг рухнул на колени и громко завыл. Он выл и причитал на том языке, на который они с бабушкой переходили, когда не хотели, чтоб я понимала. Я смотрела на дедушку и не знала как быть. Зачем он так раскачивается, всхлипывает и надрывно причитает? Зачем касается лбом ступенек? Почему никто из вышедших нам навстречу не бросается его поднимать? От страха я тихонько хныкала и грызла ногти. Вскоре дедушка поднялся и, слегка покачиваясь, пошел в комнату. Подойти к гробу я не решилась и дядю Яшу почти не видела. Больше, чем смерть, которую я и осознать тогда не могла, меня потряс странный дедушкин поступок. И лишь когда я подросла и дедушка рассказал мне о своем нищенском витебском детстве, о том, как возле его умершего отца, следуя давней традиции, целый день выли плакальщики, я поняла, что случилось тогда на ступеньках малаховского дома.
Так устроена память, что стоит произнести хорошо знакомое имя или название, как немедленно всплывает одна-единственная навеки прилепившаяся к этому слову картинка или деталь. Так Удельная — это кружка ненавистного козьего молока, Малаховка, в которой я часто бывала и позже и даже снимала дачу, когда у меня родился сын, это навеки та Малаховка, где на крыльце дяди Яшиного дома качается и причитает дедушка.
Дедушке не везло с друзьями: многие из них рано умерли, а про некоторых у нас дома говорили шепотом и лишь тогда, когда думали, что я сплю. Вопросов про случайно подслушанное я, естественно, не задавала. «Когда посадили мужа, она задушила себя собственной косой», — донеслось до меня однажды. Я прислушалась. Речь шла о жене дедушкино друга, старого большевика, о котором спустя годы мы узнали, что его расстреляли перед самой войной. У нас бывала их дочь Еничка, забегавшая поболтать с мамой. Однажды ранней весной она пригласила нас с мамой не то в Перхушково, не то в Полушкино — куда-то, где у них была дача. Мы долго ехали на дымящем, сипящем, пронзительно свистящем паровичке. Сперва я, не отрываясь глядела в окно, а, наглядевшись, отправилась путешествовать по вагону. Добравшись до нужной станции, мы спустились по шатучим неудобным ступенькам и оказались в большой луже. Долго шли по талому снегу, по тонкому льду. Место казалось пустынным, безлюдным и не верилось, что мы недавно из Москвы. Наконец, остановились возле недостроенного забора. «Вот наша дача», — сказала Еничка. Мы пересекли огромный участок и подошли к дому без окон и дверей. Возле крыльца лежало гигантское серое обструганное дерево. «Милости прошу, — сказала хозяйка, — я покажу вам дом. Вот здесь мы думали устроить папин кабинет, здесь спальню, здесь кухню…», — ее голос странно звенел.
Бродя по брошенному дому, слушая Еничку, глядя на ее длинные, красиво уложенные вокруг головы косы, я вспоминала произнесенные шепотом слова: «Она задушила себя собственной косой». Меня тянуло на улицу и, когда экскурсия завершилась, я с облегчением покинула зияющий пустотами дом и пошла бродить по участку. Меня почему-то загипнотизировало огромное сырое бревно, лежащее возле крыльца. Я его гладила, нюхала, садилась на него верхом. От него, как и от всего, что меня окружало, пахло свежестью, какой я не знала прежде. Когда я слышу Перхушково-Полушкино, я всегда вспоминаю эту небывалую весеннюю свежесть, пугающе длинные косы Енички, похожий на приведение дом, талый снег, тонкое кружево льда, на которое так приятно наступать медленно и осторожно.
Неожиданных выездов на природу было в моем детстве не так уж много и каждый запомнился надолго. Помню длинный воскресный день, проведенный в Химках, где жила мамина близкая подруга Верушка. С ней у меня навсегда связаны загадочные слова «Блокнот агитатора», где она работала редактором, мистические буквы ГЛАВПУРКАКА, по-видимому, означающее место, где обретался этот самый «Блокнот», и часто мелькающее в разговорах Верушки и мамы короткое слово Штром. Потом оказалось, что такова фамилия Верушкиного друга, который жил в Ленинграде и лишь наездами бывал в Москве. Когда приезжал Штром, Верушка исчезала, а, появившись снова, забиралась в угол дивана и долго-долго шепталась с мамой, время от времени прикладывая к глазам сложенный треугольником носовой платок. А глаза у нее были светло-голубые и бесконечно добрые. Мне от этих глаз всегда становилось хорошо и уютно. А еще от того, что она называла меня точно также, как в своих письмах с фронта папа — Ларчёнок.
«Ларчёнок, — сказала она однажды, — приезжай с мамой ко мне в Химки». И мы приехали. Химки оказались далеко и ехать пришлось долго. Химки — это деревянные дома, палисадники, цветы, огороды, лавочки, куры, козы. Вокруг Верушкиного дома — сплошные кусты сирени. Наконец-то я увидела откуда берутся те небывалой величины букеты, которые она привозила в мамин день рождения. Букет сперва проплывал мимо наших окон на Полянке, потом вплывал в коридор и уж потом в комнату. Только тогда можно было наконец разглядеть Верушку, ее сияющие голубые глаза. Когда мы появились у нее в Химках, она как раз кончала гладить оборки на платье, которое специально для меня сшила. Надев его, я сказала: «Оно парное». «Почему парное?» — удивилась Верушка. «Потому что теплое, как парное молоко». Платье пахло утюгом, дом и сад — сиренью, а вечером пряно и горько пах табак, который рос под самыми окнами. Химки, сирень, душистый табак, Верушкины голубые глаза, платье с оборками. Счастье.
———————————-
1. 20.06.2013, «НГ Ex libris», «И окрепнет воздух», Лариса Миллер о поэзии Геннадия Русакова:
http://www.ng.ru/ng_exlibris/2013-06-20/6_rysakov.html
2. «Новая юность», № 1, 2013, стихи:
http://magazines.russ.ru/nov_yun/2013/1/m2.html
3. «Сибирские огни» № 1, 2013, «Для божьей маленькой коровки»:
http://magazines.russ.ru/sib/2013/1/m9.html
4. НГ-EX LIBRIS, 7 февраля 2013 г., «Хочу хотеть. Стихи о трамвае, кораблике и об овечке в неповторимых небесах»:
http://www.ng.ru/ng_exlibris/2013-02-07/7_want.html
5. «Радио России», «Воскресная лапша» от 2 июня 2013 г., вед. Ксения Лепанова и Дмитрий Воденников. «Проснувшаяся совесть», в программе: Разговор по письмам радиослушателей о жизни, о счастье, о совести. Кроме того стихи Ларисы Миллер:
http://www.radiorus.ru/news.html?rid=3294&date=07-06-2013&id=677562
6. «Радио России», «Воскресная лапша» от 19 мая 2013 г.
15-минутный разговор с Ларисой Миллер начинается на 5-й минуте передачи:
http://www.radiorus.ru/news.html?id=672444
7. 30.05.2013, НГ EX LIBRIS
«Не рубите человеку хвостик радости»
Лариса Миллер о новой книге стихов Натальи Ванханен «Ангел Дураков»
http://www.ng.ru/ng_exlibris/2013-05-30/5_mir.html
8. «Стихи гуськом. Книга XIII (февраль-март 2013 г.)»:
http://7iskusstv.com/2013/Nomer4/Miller1.php
9. Видео (сн. Наталья Муратова и Михаил Хохлов):
ЦДЛ, Москва, 14 апреля. Презентация книги «Праздники по будням» (изд. «Время»). В программе:
— Стихи, читает автор.
— Две песни Александра Дулова на стихи Ларисы Миллер («Ещё не всё, не всё…», «Всё будет хорошо, как вы хотели…»), исполняют: Александр Костромин (пение, гитара); Ирина Христианова (пение) и Дмитрий Григорьев (гитара).
— Выступали: Наталья Ванханен, Марина Бородицкая, Валерия Бочкарева, Евгения Перова и др.
ЧАСТЬ 1:
ЧАСТЬ 2:
10. О новой книге «Праздники по будням» (обложка, стихи):
http://www.pereplet.ru/muzika/index.cgi?id=1050#1050
11. Вспомогательная информация к блогу «Стихи гуськом»: полное собрание, статистика посещений, электронные книги, видеозаписи, аудиозаписи, публикации, рецензии, некоторые отклики в блогах:
http://www.larisamiller.ru/vsp_inf.html#6