Об анахронизмах …

Прочел недавно нечто пушкиноведческое. Помимо неизбежных формул о преследовании поэта проклятым самодержавием нашел и другую интересную формулу — о якобы имевшем место «… конфликте Тютчева с Нессльероде …».

Ну, для начала — Тютчев был карьерным дипломатом, служил в не слишком крупном ранге секретаря посольства при не больно-то важном дворе в Германии. А Несссельроде был министром иностранных дел, а потом и вовсе канцлером, то-есть в иерархии чиновного люда по гражданской части стоял на втором месте после императора. И был он Тютчеву прямым начальником, только что с разрывом в чинах ступени так на четыре.

Какой, спрашивается, конфликт может быть между С.Лавровым, министром иностранных дел Российской Федерации, и вторым секретарем посольства РФ где-нибудь в Бельгии ?

Что может быть со стороны министра, так это 1) разнос, 2) выговор, 3) выражение недоумения — нужное подчеркнуть. А со стороны второго секретаря может быть ворчание, несогласие на кухне, прошение об отставке — нужное тоже следует подчеркнуть. Поскольку Тютчев об отставке не просил, а из МИДа его уволили — не за несогласие, упаси боже, с начальством, а за самовольный отпуск в несколько месяцев — то никакого конфликта, по-видимому, и не было. После долгих хлопот Тютчев сумел вернуться на службу, и даже дослужился до генеральского чина — но уже не в качестве дипломата, а в качестве цензора.

Ну и вдогонку — Ф.Тютчев в самый канун Крымской Войны опубликовал стихотворение, в котором, в частности, говорилось следующее:

И своды древние Софии,
В возобновленной Византии,
Вновь осенят Христов алтарь.
Пади пред ним, о царь России, —
И встань как всеславянский царь!

Царь сделал на полях пометку: «Пoдобных выражений не допускать !«. Ему и правда было очень не с руки утверждение, что Россия не просто настаивает на защите прав православных подданных султана, а целится на сам Константинополь.

По-видимому, это был все-таки не «конфликт между царем и Тютчевым» ? По теперешним временам это назвали бы «выговором свыше» ?

6 комментариев для “Об анахронизмах …

  1. «Жандармы его стихи на память заучивали…» А царь, я читала, долги покойного поэта заплатил — семья была в бедственном положении.

    1. А, это вы о Пушкине, Инна ? Да, жандармы заучивали, и я даже знаю, что именно — «Черную Шаль». А вот когда начал издаваться «Современнник», то он не собрал и тысячи подписчиков на всю Россию. Тогдашний литератор жил на доходы с имений, положение же ему создавало «благоволение» — как Державину, например. Где-то в 1830 появился новый тип — профессиональный «журналист», самым успешным из них, наверное, был Булгарин. Этот деньги добывал трудом, в чистом виде — писал всякую фигню, которую покупали. Те же жандармы, наверное …
      А у Пушкина с коммецией получилось хуже. И «благоволение» тоже было довольно относительным — отсюда и камер-юнкерство. Ну что стоило царю дать ему чин камергера, и каких-нибудь денег подкинуть, чтобы он не бился как рыба об лед ? Но тут-то мы, собственно, и подходим к анахронизмам. Для пушкинистов (и традиция эта началась еще до советской власти) российский мир вертится вокруг одной оси — Александра Сергеевича Пушкина. Для современников же он был литератором, замеченным государем, отпрыском разорившейся и не-чиновной семьи. Посудите сами — если камер-юнкер равнялся армейскому подполковнику, то отец Пушкина был все-лишь майором в отставке. А царское благоволение выразилось в награде в 6000 рублей за патриотические стихи на взятие Варшавы фельдмаршалом графом Паскевичем. Для сравнения — Паскевич, помимо прочего, получил именье стоимостью под миллион …
      Царь не столько угнетал Пушкина, сколько не больно-то глядел в его сторону — ценность литературы как пропаганды в России еще не понималась, а художественную ценность «позднего» Пушкина, по-видимому, понималась 2-3 тысячами людей — и то, если мы предположим, что 900 подписчиков «Современника» читали журнал всей семьей.

      1. Да, Пушкин был финансово неудачлив в журнальном бизнесе, но он был одним из первопроходцев (знаю, знаю, что журналы в России издавались и в 18 веке). 900 читающих семей — это немало. Я не уверена, что сейчас, при Интернете, каждый журнал может этим похвастаться.

        «Черная шаль» — либо пародия, либо пошлость. Но если жандармы интересовались поэзией хотя бы в таком виде, это уже авторский успех.

    2. Инна, посмотрите, какую прелесть я нашел — это самое известное четверостишье Тютчева — «умом Россию не понять, и общей меркой не измерить, и т.д.) в переводе на английский:

      Who would grasp Russia with the mind?
      For her no yardstick was created:
      Her soul is of a special kind,
      By faith alone appreciated
      .

      (trans. by John Dewey)

  2. Примечание: написано стихотворение было задолго до публикации.

Обсуждение закрыто.