Автор: 
ЖИЗНЬ НЕПРЕДСКАЗУЕМА
В автобусе, на солнечной стороне, сидела девушка и читала книжку. На щеках у девушки были ямочки, вокруг носа веснушки, и от нее пахло ирисками. Книжка была, по-видимому, смешная: девушка часто улыбалась, и в этот момент от нее пахло ирисками еще сильнее.
Константин Федорович, как его уважительно называли соседи из-за очков и пузатого портфеля, а вообще-то Костя, сидел напротив и, с умилением поглядывая на прелестное душистое создание, думал: «Хорошо все-таки, что я тогда не женился на Капитолине!»
И действительно, запах французских духов, которыми экономно пользовалась Капитолина, не шел ни в какое сравнение с этим ароматом молочных ирисок. Представляете, ходит по дому такое солнечное веснушчатое существо, а в квартире — устойчивый запах конфет! Интересно, как ее зовут? Наверное, Катя. Все девушки с ямочками почему-то всегда Кати. И Костя начал придумывать какой-нибудь заковыристый вопрос, на который ей просто неудобно будет не ответить. Если, к примеру, спросить: «Катя, а до какой остановки вы едете?» — она, невзирая на веснушки, запросто может сказать: «А какое ваше дело?» И диалог будет окончен. Нет, надо придумать что-нибудь похитрее. Может, спросить, что же это за книжка такая смешеая?.. Тоже можно схлопотать. А если сказать: «Катенька, спасите, у меня страшно болит сердце. Вы не проводите меня до ближайшей больницы?» Тут уж деваться ей будет некуда, пойдет с ним как миленькая. А у самой больницы он скажет: «Кажется, отпустило…» — и проводит ее до дома. А возле дома опять схватится за сердце, но ничего не скажет. А на ее тревожный вопрос только улыбнется краешками губ и махнет рукой — дескать, пустяки. Но она не сможет его оставить в таком состоянии на улице и поведет к себе домой…
В этот момент ирисками запахло так сильно, что Костя поднял глаза и увидел, что девушка, захлопнув книжку, поднялась и направилась к двери. Он растерялся, тоже хотел было вскочить, но двери автобуса открылись, закрылись, и девушка исчезла из поля зрения.
Костя, а вообще-то, Константин Федорович, ошарашенно смотрел на дверь. Прозевал! Судьба дала ему шанс, а он им не воспользовался! Слишком поздно сориентировался. Хотя… И тут он вспомнил, как почти двадцать лет жил напротив кондитерской фабрики. Запах ванилина и тех же самых ирисок сопровождал его повсюду. И в школе, и в кино, и на соревнованиях по городкам. Пока он был маленький, ему это нравилось, особенно когда к ним в гости приезжал из Конотопа его двоюродный брат. Брат говорил: «А у нас дома всегда пахнет кислыми щами», — и завидовал бешено. Но, став взрослым, Константин Федорович ванилин возненавидел и на конфеты смотреть не мог, пока не переехал в другой район.
Нет, даже хорошо, что он не успел с ней заговорить. Ведь как порядочный человек он бы уже не смог увернуться, женился бы, и что? Днем и ночью ириски!
Он вздохнул с облегчением и достал газету.
На освободившееся место села женщина в широкополой шляпе, и он, украдкой бросив на нее взгляд, отметил, что дама, в общем-то, ничего себе, но нос у нее длинноват, а если называть вещи своими именами, то можно сказать, уродливый у нее нос. «Вот ведь как бывает, — с тихой печалью подумал он, — такая пустяковина, а жизнь из-за нее может пойти наперекосяк. Кто же захочет каждый день лицезреть такой нос!» Однако женщина удрученной не выглядела, а после того, как место рядом с ней освободилось и на него села ее подруга, вообще развеселилась. Они стали стрекотать, как сороки, энергично жестикулируя и хохоча, причем особенно веселилась носатая. «Забыла, наверное, — предположил Константин Федорович. — Если бы помнила, что нос у нее как удочка, так бы не радовалась». Он отчужденно посмотрел на женщину и углубился в газету.
Когда он поднял глаза, обе женщины исчезли, а возле окошка сидел странный, чтобы не сказать страшный, тип и сверлил его взглядом. На лоб у него был нахлобучен не то венок, не то корона, из-под которой уныло свисали седоватые редкие пряди. Морщины на лице были глубоки и начерчены строго параллельно прядям. Константин Федорович с тревогой посмотрел на своего визави и поспешно отвел взгляд.
— Дамбатылу… — прошамкал беззубым ртом странный тип.
Константин Федорович испуганно дернулся и непонимающе пожал плечами.
— Дай намбутылу, — уже четче проговорил тип.
Константин Федорович догадался, что он просит денег на бутылку, но сделал вид, что не понимает. Озабоченно посмотрев на часы, а потом в окно, он поднялся.
— Мне сходить, — сказал он извиняющимся голосом и, быстренько, ничуть не медленнее, чем девушка с ямочками, выскочил из автобуса. С облегчением он смотрел, как автобус увозит все дальше этого страшного человека в короне.
«Ну и денек! — подумал Константин Федорович. — Ну и поездочка! А ведь как хорошо начиналась! Ириски. Солнце. Нет, жизнь поистине разнообразна…»
И стал нетерпеливо ждать следующего автобуса, потому что до дома было еще довольно далеко.
Жизнь непредсказуема, но она поддается расшифровке:
— Константин Федорович — это на самом деле Касим Файсулович;
— Ириска — это Иришка, а не Катя, означает угрозу ассимиляцией;
— Носатая дама — это происки сионизма;
— наконец, Дамбатылу — неизбежный результат всех наших усилий.
Следующий автобус скоро придет.
Спасибо, Ефим! Наконец, мне все стало ясно, а то все думала: что да как?
Не обиделись на меня? Я ведь как раз образчик Вашего К.Ф.
Ну что Вы, Ефим! На что тут можно обидеться? Да и вообще, как мне кажется, я шутки понимаю.