Давид Паташинский (продолжение)

Я человек восьмидесятых, а что штаны на мне висят, их

стирать не буду никогда,

как воробьи, живем в пыли мы, вечерним злом неопалимы,

цветет шалфей и лабуда.

До удивленья невредимы, висят неплохо габардины,

трещат полозья корабля,

в груди горчица гладит сало, ты так охотно отплясала,

и выше ростом конопля.

Мы, может, просто дети бездны, Москве все возрасты любезны,

и воздух сух, и ветер прян,

и среднерусская полоска, на всем печать чужого лоска,

не верь бумажным якорям.

Я человек второго сорта, а ты попробовал рассол-то,

смотри, оставишь в голове

друзей, которых до поры бы, Петрова-Водкина две рыбы

уйдут ногами по траве.

Вчерашний день закат не помнит, во глубине печальных комнат

живут такие же, как я,

немолодые бедолаги, читают книги из бумаги,

чужой эпохи сыновья.