Автор: История цензуры советского времени с примерами по Вятскому краю
Переворот, произошедший 25 октября (7 ноября) 1917 г., был неоднозначно встречен российской общественностью. У новой власти сразу же возник ряд принципиальных противников. Еще до начала открытого вооруженного противостояния велась ожесточенная идеологическая борьба между противоборствующими сторонами. Главным полем битвы стала печать. Реакция новой власти на развивающиеся события не заставила себя долго ждать, и для осуществления широкой системы мер по подавлению оппозиционной прессы были учреждены специальные органы, которые заложили основу политики, направленной на подавление свободы слова. В цензурной политике советского государства четко прослеживаются следующие направления: цензура средств массовой информации, контроль над издательским делом, содержанием фондов массовых библиотек, цензура репертуара зрелищных предприятий (театр, кинематограф, эстрада, цирк, рабочие и сельские клубы). Государственная политика, направленная на ограничение свободы слова, раньше всего сформировалась в отношении средств массовой информации. В Петрограде сразу же после прихода большевиков к власти ВРК (Военно-революционный комитет) выделил комиссара по делам печати. При Петроградском ВРК был образован отдел печати и информации, в который входили: комиссар по делам печати, контрольная комиссия над печатью, комиссары типографий. За работу этого отдела отвечал член ВРК В.А. Аванесов. Аналогичные органы создавались и на местах. Отметим, что комиссары по делам печати первоначально осуществляли лишь последующую цензуру. Появление предварительной цензуры связано с созданием органов военной цензуры. Положение о военной цензуре газет, журналов и всех произведений повременной печати было утверждено 21 июня 1918 года и стало первым документом советской власти, официально утвердившим предварительную цензуру (пока, правда, только военную). Важно отметить, что с окончанием активных боевых действий на фронтах гражданской войны военная цензура не была ликвидирована. По решению Малого Совнаркома от 4 августа 1921 года военная цензура была передана в ВЧК. Цензурная политика на раннем этапе (1917–1919 годы) нередко сопровождалась грубыми ошибками и волюнтаризмом со стороны комиссаров печати. В результате 21 мая 1919 года вся цензура средств массовой информации, а также контроль над издательским делом в стране были сосредоточены в Государственном издательстве. Политика цензурного ограничения проводилась советской властью не только по отношению к печатному слову. Период с 1917 по 1922 года был временем поиска оптимальной системы идеологического контроля и над зрелищными предприятиями. 9 (22) ноября 1917 года все российские театры были переданы в ведение Государственной комиссии по просвещению (затем Наркомат просвещения), при которой в январе 1918 года был учрежден Театральный отдел. С августа 1919 года контроль над сферой сценического искусства осуществлял Центральный театральный комитет (Центротеатр) Наркомата просвещения. На местах этими вопросами занимались Советы. В 1920 года контроль над театральным делом перешел в ведение Главного политико-просветительного комитета (Главполитпросвета). Самым главным искусством для себя новая власть считала кинематограф. Но если достичь компромисса между государством и театрами оказалось сравнительно несложно, так как большинство театров Республики делало упор в своем репертуаре на классические произведения, что устраивало власть, то с кинематографом дела обстояли гораздо сложнее. Фильмы дореволюционного производства были чаще всего непригодны – как по идеологическим, так нередко и по эстетическим причинам. Ввоз кинофильмов из-за границы был осложнен экономической блокадой. Затруднительным было и собственное производство, поскольку просто отсутствовали необходимые для этого материалы. Остро ощущалась нехватка специалистов. В этих условиях возникла необходимость тщательного отбора и кропотливой работы с имевшимся в стране фондом фильмов. В августе 1919 года вся фотографическая и кинопромышленность и торговля были национализированы. В 1921 году была разрешена сдача предприятий киноиндустрии и театров в аренду частным лицам. Кинопрокатом начинают заниматься различные государственные и общественные организации, а также частные лица. Фактически государственная монополия проката была нарушена. В целом можно отметить, что цензурные органы (в том виде, в каком они сформировались в годы гражданской войны) с началом НЭПа перестали удовлетворять власть. Сделав уступки частному предпринимательству в экономике, большевики отнюдь не собирались сдавать «командных высот» в сфере идеологии. Экономическая либерализация сопровождалась дальнейшим усилением идеологического давления. Новая экономическая политика заставила власть по-новому посмотреть на правовое положение печати и журналистов. В среде работников печати и, особенно журналистов, возникла мысль закона о печати. Уже в программе журнала «Печать и революция» (1921, № 2) был заявлен раздел «Законодательство о печати». 30 декабря 1922 года совещание заведующих отделами агитации и пропаганды в резолюции «Очередные вопросы печати» высказалось за «ускорение издания основного закона о печати». В числе «Наших основных вопросов» – так называлась программная статья журнала «Журналист» (1923, № 3, январь) – руководители Союза работников печати называли необходимость регламентации прав и обязанностей журналиста. Журнал сообщал, что «по инициативе подотдела печати ЦК партии Советом народных комиссаров образована комиссия по выработке основного закона о печати, борьба с покушениями на права печати переносится на почву закона. Став на эту почву, проявив необходимую энергию и инициативу, мы сможем дать решительный отпор наступающей на печать бюрократии, наша печать должна будет эти права сделать незыблемыми». Совнарком организовал для этой цели комиссию под председательством П.И. Стучки, которая занялась постатейной разработкой основного закона о печати. Усилия комиссии на том этапе не могли получить поддержки, поскольку появление такого закона могло ограничить влияние партийных структур на журналистику. Правовые, юридические проблемы в области журналистики стали решаться иными путями. В связи с изменениями, которые произошли в положении издательского дела и торговли произведениями печати при новой экономической политике, предоставившей известную свободу частной инициативе в этой области, был издан ряд законов и постановлений, составивших систему ограничительных мер и надзора за печатью. Она включала:
1. Разрешительный порядок возникновения периодических изданий и книжных издательств.
2. Предварительную цензуру.
3. Цензуру зрелищ.
4. Составление списков произведений, запрещенных к обращению.
5. Меры контроля за полиграфической промышленностью.
6. Ведомственный надзор в отдельных областях издательского дела.
7. Государственные монополии на издание произведений классических авторов, на издание учебных пособий, на первое издание архивов умерших русских писателей.
8. Меры карательные.
9. Обязательную регистрацию всех выходящих произведений печати.
Эта система ограничительных мер и надзора за печатью получила воплощение в деятельности Главлита, созданного при ближайшем участии А.В. Луначарского и Н.К. Крупской. Она регламентировалась и определялась Декретом Совнаркома от 6 июня 1922 года «Положение о Главном управлении по делам литературы и издательств». В первом же параграфе этого документа открыто идет речь о цензуре: «В целях объединения всех видов цензуры печатных произведений учреждается Главное управление по делам литературы и издательств при Наркомате просвещения и местные органы – при губернских отделах народного образования». Вслед за этим документом последовал ряд других. Выделим три основных, программных. Это вышеназванный документ с его разъяснением – инструкцией Главлита от 2 декабря 1922 года «Права и обязанности Главлита и его местных органов». «Положение о Народном комиссариате просвещения РСФСР» – Декрет ВЦИК и Совнаркома от 5 октября 1925 года. «Положение о Главном управлении по делам литературы и издательств РСФСР и его местных органах» – Постановление СНК от 6 июня 1931 года. Обращает на себя внимание стилистическая окраска этих документов.
§ 20 «Положения о Наркомате просвещения»
«Главное управление по делам литературы и издательств объединяет все виды политически-идеологического просмотра печатных произведений и зрелищ, действует на основе особого положения…»
§ 1 «Положения о Главлите»
«Для осуществления всех видов политико-идеологического, военного и экономического контроля за предназначенными к опубликованию или распространению произведениями печати, рукописями, снимками, картинами и т.п., а также за радиовещанием, лекциями и выставками, в составе Наркомата просвещения РСФСР образуется Главное управление по делам литературы и издательств (Главлит)».
В этих формулировках закреплен весь лицемерный опыт цензуры советского времени. Цензуры якобы нет, а есть контроль. Но, на самом деле, речь шла о всесторонней, целенаправленной цензуре. В обращении «Товарищи!», разосланном на места, руководители Главлита пытались объяснить необходимость цензуры в молодом Советском государстве «своеобразными условиями пролетарской диктатуры в России», новой экономической политикой, создающей «благоприятную атмосферу для выступления против нас в печати». Вот почему, дескать, «цензура является для нас орудием противодействия растлевающему влиянию буржуазной идеологии. Главлит, организованный по инициативе ЦК партии, имеет своей основной задачей осуществить такую цензурную политику, которая в данных условиях является наиболее уместной». Руководители Главлита видят «два пути» этой политики. Это «администрирование и цензурное преследование» и «умелое идеологическое давление». В обращении приводились и меры воздействия. В первом случае – закрытие газет и журналов, издательств; сокращение тиражей, штраф и суд над ответственными лицами. Во втором – переговоры с редакцией, введение в нее «подходящих лиц и изъятие наиболее неприемлемых». Декрет 1922 года предоставлял Главлиту широкие возможности. В нем были сформулированы общие принципы, которыми должен был руководствоваться Главлит при запрещении издания или распространении произведений:
1. Агитация против Советской власти.
2. Разглашение военной тайны республики.
3. Возбуждение общественного мнения сообщением ложных сведений.
4. Возбуждение националистического и религиозного фанатизма.
5. Порнографический характер издания.
Важно отметить, что деятельность Главлита протекала в тесной связи с деятельностью высших партийных органов. Главлит через Агитпроп ЦК партии получал директивы, а также представлял туда отчеты. В последующем связь с ЦК осуществлялась через Отдел печати. Первый начальник Главлита П.И. Лебедев-Полянский в докладной записке в Оргбюро ЦК партии от 22 марта 1927 года, обобщая 5-летний опыт деятельности возглавляемого им учреждения, отмечает, что в «Положении» 1922 года принципы деятельности Главлита не были по разным причинам, в том числе и политическим, развернуты. Практика потребовала их детализации. В результате совместной работы партии и цензурных органов был создан документ, рассмотренный в ряде различных комиссий и вышедший в качестве инструкции Политбюро ЦК РКП партии «О мерах воздействия на книжный рынок». Инструкция дает понимание представлений того времени о цензуре вообще и характере деятельности Главлита в частности. В цензурной политике рекомендовалось учитывать «не только политические соображения, но экономические и педагогические, приспособляя частные издательства к нуждам государства, не допуская издательств, преследующих одну наживу». По инструкции Политбюро ЦК партии вся книжная продукция дифференцировалась по определенным направлениям и цензура должна была к каждому из них предъявлять особые требования. В художественной литературе, произведениях по вопросам искусства, театра и музыки запрещались произведения «направленные против советского строительства», «поток бульварщины». Однако могли быть исключения для «изданий легкого жанра, которые способствуют распространению советского влияния на широкую мещанскую массу». Произведения по философии, социологии, естествознанию «ярко идеалистического направления», рассчитанные на большую аудиторию, до нее не допускались. Здесь исключение составляли труды классиков и работы научного характера при условии, «если они не могут заменить собою учебники, пособия или служить для самообразования». По вопросам естествознания цензоры имели возможность разрешать «узко-научные произведения» для специалистов. На экономическую литературу антимарксистского направления было наложено табу. Можно было пропускать такого рода работы лишь в ограниченном тираже, имеющие научное и практическое значение. Из религиозной литературы разрешалась «к печатанию только литература богослужебного характера», причем это касалось всех вероучений, сект и направлений. Наконец, особо строгое отношение проявлялось к произведениям для подрастающего поколениям. Разрешались к изданию лишь произведения способствующие «коммунистическому воспитанию». Начальник Главлита П.И. Лебедев-Полянский справедливо считал работу своего учреждения исключительно трудной: «Приходилось все время ходить по лезвию бритвы. Нас все время упрекали в неразумной жестокости. Эта обстановка вынуждала Главлит иногда быть мягче, чем он находил нужным. Но, он стоял на своей позиции, не нарушая культурных интересов страны, не принимая внешне свирепого вида, не допуская того, что мешало бы советскому и партийному строительству. В практическом проведении этой линии Главлит считал лучше что-либо лишнее и сомнительное задержать, чем непредвиденно допустить какой-либо прорыв со стороны враждебной стихии». Факты истории подтверждают это мнение специалиста по цензуре. Главлит брал на себя широкие полномочия по наведению порядка в социально-политической жизни общества, предавая ответственных руководителей суду или передавая дело в местное ГПУ. Политическая цензура в России всегда шла рука об руку с Министерством внутренних дел, затем ЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД и т.п. В этом плане все, от волостного милиционера и участкового надзирателя до руководства НКВД, оказывали «техническую помощь» цензуре. По «Положению о Главлите» один из трех руководителей его назначался по согласованию с ГПУ. Кроме того, по Декрету ВЦИК и СНК «О переводе всех органов печати на начала хозяйственного расчета» от 24 февраля 1922 года, через НКВД шли субсидии для покрытия дефицита по изданию периодики. Уже в начальный период деятельность Главлита тесно стыкуется с работой ГПУ. Политический контроль (Политконтроль) ГПУ на местах осуществлял последующий контроль изданий, предварительно разрешенных Главлитом и его подразделениями на местах, и привлекал всех нарушителей закона и правил по цензуре к ответственности. Такая комбинация аппарата ГПУ и Главлита позволяла на практике подвергать всю печатную продукцию предварительной и последующей, карательной цензуре. Главлит в своих документах признавался, что ему «как учреждению расшифрованному» приходится выполнять ряд функций, относящихся к ведению Политконтроля ГПУ, выполняя его прямые указания «в целях конспирации». Все копии отзывов о запрещенных изданиях отсылаются в ГПУ «для сведения и установления источника полученных оригиналов». В обязанности органов ГПУ входила своеобразная последующая цензура, цензура цензоров, вылавливание их промахов, конфискация литературы и прочее. В инструкции 1923 года «О порядке конфискации и распределении изъятой литературы» говорится: «Изъятие (конфискация) открыто изданных печатных произведений осуществляется органами ГПУ на основании постановления органов цензуры». Такое изъятие могло быть как полным, так и частичным. В первом случае произведение остается в фонде государственных библиотек общероссийского значения. ГПУ же приводило в негодность «к употреблению для чтения произведения, признанные подлежащими уничтожению». Доход от полученной в итоге бумажной массы поступал на смету ГПУ. Отдел политконтроля ГПУ образованный 21 декабря 1921 года занимался также и перлюстрацией почтово-телеграфной корреспонденции. Уже осенью 1922 года политконтроль корреспонденции проводился в почтовых учреждениях в 120 городов РСФСР. Запрещалась перлюстрация корреспонденции ведущих партийных и государственных деятелей, органов печати и дипломатической почты. Служба политконтроля проверяла всю международную и внутреннюю корреспонденцию иностранцев, проживавших на территории СССР, все почтовые отправления, поступившие до востребования, корреспонденцию конкретных лиц по спискам оперативных и других подразделений ОГПУ, а в период коллективизации — писем, посланных из сельской местности в армию и на флот. Во время войны контролировалась вся корреспонденция идущая на фронт и с фронта. Такая практика продолжалась и в дальнейшем. Практика Главлита сводилась к выполнению следующих задач:
1. Идеологически-политическое наблюдение и регулирование книжного рынка, контроль с помощью «идеологически-политического анализа отдельных видов литературы», статистический учет, разрешение и закрытие издательств и периодических изданий, утверждение их программ, издателей и редакторов, регулирование тиража.
2. Предварительный и последующий просмотр литературы по линиям: а) идеологически-политической, б) сохранения экономической и военных тайн. Под этим подразумевалась предварительная и последующая идеологическая и политическая цензура, одновременно решающая и общие цензурные задачи по сохранению тайн государства;
3. Главлит изымал с книжного рынка, из обращения, библиотек вредную литературу, вышедшую как в дореволюционные, так и послереволюционные годы.
Главлит первоначально осуществлял контроль и над репертуаром зрелищных предприятий. Однако, уже 9 февраля 1923 года при нем был образован Комитет контроля за репертуаром зрелищных предприятий (Главрепертком). Главлит начал бурную деятельность по засекречиванию определенной информации, которую несла периодика к растущей постоянно аудитории, о чем свидетельствуют его многочисленные циркуляры, направленные на запрет тех или иных сведений: «О хлебном экспорте», «О зараженности хлеба вредителями», «О выдачи части зарплаты облигациями», «Об организации руководящих органов СССР», «О сведениях по работе и структуре ОГПУ» и других. Наряду с контролем потока социальной информации в обществе, получает развитие ряд других направлений деятельности Главлита. Он пытается влиять на кадровый состав издательств, используя с этой целью их перерегистрацию. В одном из документов прямо говорится об этом: «Цель перерегистрации – всесторонне выяснить физиономию каждого издательства по особой анкете», «не входят ли в состав редакции лица политически подозрительные, не являются ли они притоном антисоветских журналистов и беллетристов». Опираясь на Политконтроль ГПУ, местные отделы Главлита «через коммунистов или верных людей, работающих в издательстве», должны ознакомиться с «закулисной жизнью издательства», «выяснить, кто является действительным финансистом частного, кооперативного издательства». Администрация зрелищных предприятий была обязана по требованию органов Главреперткома или Политконтроля ГПУ представлять как разрешительные документы, так и тексты пьес и отдельных номеров программ, разрешенных цензурой. В течение летнего театрального сезона 1923 года Главрепертком, опираясь на ежемесячные доклады с мест, составил список наиболее часто исполняемых произведений, а затем разбил их на 3 категории. Это — разрешенные для всех театров (в документах эта категория обозначалась литерой «А»), являвшиеся допустимыми по общим цензурным условиям, но не рекомендованные для широкой рабоче-крестьянской аудитории (литера «Б») и полностью запрещенные к исполнению.
Вот документы цензуры по Вятскому краю.
Из протокола Вятской губернской репертуарной комиссии (далее – губрепертком) от 25 декабря 1922 года о работе комиссии.
«Постановили:
1. Репертуарная комиссия ведает всем художественным потреблением масс.
2. Основной задачей репертуарной комиссии считать составление списка пьес, допущенных к постановке в Вятской губернии.
О разрешении на зрелища.
1. Регистрация пьес в ГПУ остается.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1179, л.4).
Из секретных писем Вятского губернского отдела ГПУ от июля 1923 года в адрес Вятского Гублита (цензуры).
«Политконтролем ГПУ зачастую замечается, что в разрешенных вами пьесах на сценах города Вятки совершенно не вычеркиваются религиозные фразы. Поэтому необходимо вести наблюдение за разрешенными пьесами и концертами. В противном случае пьесы с религиозными фразами Политконтролем будут сниматься с постановки».
«Политконтроль Вятского губернского отдела ГПУ доводит до вашего сведения, что разрешенная вами к постановке пьеса «Шалая бабаенка» к постановке совершенно не годится как антихудожественная».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1179, л.47-48).
Из письма Главлита (Москва) от июля 1923 года в адрес Вятского гублита.
«Главлит сообщает, что драма Илария Шадрина «Огонь вести» запрещена к постановке, о чем просим сообщить автору по адресу – Вятка, ул. Коммуны, 11, кв.1».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1179, л.55).
Из секретного письма Вятского гублита от декабря 1923 года.
«Во всех без исключения рукописях, кроме богослужебных, с 1 января 1924 года не допускать печатание с большой буквы слов «бог», «господь», «дух» и тому подобных. Не допускать к печати произведений авторов контрреволюционеров и активно борющихся с советской властью, сотрудничающих с зарубежными контрреволюционными организациями, а также писателей, погибших в борьбе с советской властью.
Не допускать статей о заработной плате.
Не допускать в печати сведений об экспортно-импортных хлебных операциях, курсах валютных бирж на золото, серебро и иностранную валюту.
Не допускать каких-либо сведений и статей, касающихся концессий без разрешения Главного концессионного комитета».
(ГАСПИКО, ф.6777, оп.1, д.1, л.49).
Так для жителей России был окончательно поставлен «железный занавес», отделяющий их от всего остального мира.
Из протокола заседания губреперткома от 9 января 1924 года.
«Рекомендовать к постановке пьесы «Павел I» Д. Мережковского, «Железная стена» и «Петр III и Екатерина II» П. Лернера и «На дне» М. Горького.
Допустить к постановке «Бастос Смелый» и «Горнозаводчик» Ж. Оне, «Вишневый сад» А.П. Чехова, «Дворянское гнездо» по И.С. Тургеневу, «Сверчок на печи» по Ч. Диккенсу, «Фаворитка» Петра Лернера, «Фимка» Трахтенберга, «Два подростка» по Коршу, «Карьера Наблоцкого» князя Барятинского и «Чужие» Потапенко».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.1).
Из протокола заседания губреперткома от 11 февраля 1924 года.
«Постановили:
1. «Бастос Смелый» Ж. Оне – разрешить.
2. «В горах Кавказа» Щеглова – допустить не для рабоче-крестьянской аудитории.
3. «Соломенная шляпка» Скриба — запретить.
4. «Трагедия адвокатской комнаты» – допустить не для рабоче-крестьянской аудитории.
5. «Счастливая женщина» – разрешить.
6. «Игра с болваном» – допустить не для рабоче-крестьянской аудитории.
7. «Жених» шутка А. Вершинина – разрешить.
8. «Воровка детей» Гранта и Дамбарт-Тибу — допустить не для рабоче-крестьянской аудитории.
9. «Родина» Зундермана – разрешить.
10. «Мой солдатик» Геннекен и Вебера – запретить.
11. «Все в прошлом» шутка А.Вершинина – разрешить.
12. «Дама из Торжка» – допустить не для рабоче-крестьянской аудитории.
13. «Уплотнение» шутка А. Вершинина – разрешить.
14. «Скандал в благородном семействе» – запретить.
15. «Редкая парочка» — допустить не для рабоче-крестьянской аудитории.
16. «Приемный день» водевиль Коныч-Лисенко – разрешить.
17. «Жертва за жертву» Дьяченко – допустить не для рабоче-крестьянской аудитории.
18. «Стенька Разин и княжна» музыкальная картина Зотова – разрешить.
19. «Женитьба Белугина» А.Н. Островского – разрешить.
20. «Светит да не греет» А.Н. Островского – разрешить.
21. «Потонувший колокол» Гауптмана – разрешить.
22. «Вольница» Скитальца – запретить.
23. «Три вора» Аренского – запретить».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.2).
Из протокола заседания губреперткома от 29 февраля 1924 года.
«Постановили:
1. «Раньше и теперь» Попонина – разрешить.
2. «Бриам Красная Голова» сказка Вольнова – разрешить.
3. «Доктор на полчаса» Щеглова – разрешить.
4. «Страхи школьников» детская пьеса Самовича – разрешить.
5. «Пахом» Маркса Солнцева – рекомендовать.
6. «Спящее царство» Денисьева – запретить.
7. «Катюша Маслова» Арбенина по Л. Толстому – допустить не для рабоче-крестьянской аудитории.
8. «Веселая вдова» оперетта Легара – допустить не для рабоче-крестьянской аудитории.
9. «Добродетельная грешница» оперетта Легара – допустить не для рабоче-крестьянской аудитории.
10. «Ребячье посольство» детская пьеса Федора Давыдова – разрешить.
11. «Веселые дни» Лукашевича – разрешить.
12. «Рочдельские пионеры» И. Шадрина о потребительской кооперации – разрешить.
13. «На новый путь» Гинцеля о кооперации – разрешить.
14. «По новому» агитационная пьеса – рекомендовать.
15. «25 октября» сценарий праздника Якова Горева – рекомендовать.
16. «Женский эгоизм» А. Вершинина – допустить не для рабоче-крестьянской аудитории.
17. «Замарашка» Соснова – разрешить.
18. «Соколы и вороны» Сумбатова – допустить не для рабоче-крестьянской аудитории.
19. «Терновый куст» Айзмана — разрешить.
20. «Осенние скрипки» Сургучева – запретить.
21. «Неизвестная» – запретить.
22. «Поздняя любовь» А.Н. Островского – разрешить».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.8).
Из протокола заседания губреперткома от 22 марта 1924 года.
«Постановили:
1. «Скандал на станции» Демидова – запретить.
2. «Очень просто» Рышкова – запретить.
3. «Александр I» Мережковского и Рахмановой – запретить ввиду обрисовки Александра I с мягким положительным характером, что может подействовать на аудиторию в отрицательном смысле.
4. «Вера Мирцева» Урванцева – разрешить.
5. «Волчьи зубы» А. Вершинина – разрешить.
6. «Первая ласточка» Рышкова – разрешить.
7. «Последние жертвы» И. Шадрина – запретить.
8. «Дама в лиловой шляпке» Дымова – запретить.
9. «Ночь… и луна… и любовь» оперетта Грессер – допустить не для рабоче-крестьянской аудитории.
10. «Король» драма – разрешить».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.11).
Из протокола заседания губреперткома от 28 марта 1924 года.
«Постановили:
1. «Гимн труду» Андриенко – разрешить.
2. «О семи повешенных» Собольщикова-Самарина по Л. Андрееву – разрешить.
3. «Стенька Разин» И. Шадрина – запретить ввиду отрицательного освещения типа «Степана Разина» и по техническим соображениям.
4. «Ты в шантане на сцене поешь» – запретить ввиду проведения мелкобуржуазной идеологии.
5. «Сила в соглашении» революционная пьеса Вишневского – запретить ввиду запоздалости сюжета, искусственности и грубости.
6. «Царевна Софья» П. Лернера – разрешить.
7. «Буржуа в аду (Адский трест)» Далева – разрешить.
8. «Урок дочкам» Крылова – разрешить.
9. «Непогребенные» Евдокимова – разрешить.
10. «Счастье» Пшибышевского – разрешить.
11. «Мосютин на маневрах» Курдюмова – разрешить.
12. «Сестра Тереза» – разрешить.
13. «Орленок» – разрешить.
14. «Фаворитка Петра» – разрешить.
15. «Петербургские трущобы» – разрешить.
16. «Чародейка» – разрешить.
17. «Эрос и Психея» – разрешить.
18. «Венецианский актер» – разрешить.
19. «Осенние скрипки» – разрешить только как бенефисную.
О разрешениях на постановки различного рода гастролеров-фокусников.
«Разрешить постановки при условии разоблачения каждого фокуса и предотвращения в темных массах веры в сверхестественные явления».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.14).
Немало хлопот цензурным органам доставляли такие виды зрелищ, как эстрада и цирк. Чистка эстрадного репертуара, в который входили «юморески, частушки, разные импровизации» и который больше всего содержал элементы контрреволюционности, порнографии, шовинизма, стала первоочередной задачей Главреперткома. Были случаи откровенных перегибов. Так, в 1923 году в Москве были запрещены выступления смешанных хоров в ресторанах. Поэтому, 17 декабря 1923 года на заседании Главреперткома и принято решение: «Считать нецелесообразным запрет для выступления женщин в заведениях питейного характера, ибо такого рода меры не могут насаждать нравственность, а лишь увеличивают проституцию, лишая заработка значительного количества эстрадниц». Руководство большевистской партии было сторонником материалистического типа мышления, следствием чего стала борьба с так называемым «чудодейственным жанром», которая проводилась через цензурные органы. Циркуляр Главреперткома от 15 июля 1924 года предписывал местным органам разрешать выступления факиров, ясновидцев лишь с соблюдением следующих условий: 1) умеренный тон афишной рекламы, 2) обязательное разъяснение опытов в течение каждого сеанса или после его окончания. На основании решения Главлита и Наркомата здравоохранения, 13 сентября 1927 года специальным циркуляром была запрещена публичная демонстрация гипнотических сеансов. Разрешения на лекции о гипнозе могли выдаваться местными цензурными органами только тем лицам, у которых имелась виза местного органа здравоохранения. Очень оперативно откликался на злободневные политические вопросы разговорно-куплетный жанр эстрады, что нередко не устраивало власть. 19 февраля 1926 года Главрепертком предложил местным органам пресекать попытки артистов откликаться на партийную дискуссию о ленинизме и троцкизме. В цензурной политике советского государства особое место занимал контроль над рабочими клубами. Партийное руководство считало совершенно недопустимым для этих клубов такие виды развлечений, как балы, маскарады и т.д. Но спрос на них был. Для обхода цензурных запретов руководством клубов организовывались «благотворительные вечера». Основным содержанием подобных вечеров были «танцы до утра», а для прикрытия в программу вписывалась «художественная часть», без которой вечера разрешаться не могли. «Художественная часть» либо составлялась наспех, без достаточной подготовки, либо существовала только на бумаге. Главрепертком своим циркуляром от 3 апреля 1925 года потребовал от местных органов усиления внимания к клубному репертуару. Интересно, что дирекциями рабочих клубов нередко предпринимались попытки как-либо обойти цензурные ограничения: например, неразрешенные танцы (приносившие немалый доход, что было важно в условиях хозрасчета) «прикрывали» какой-нибудь самодеятельной программой. Это была своего рода реакция на навязывание рабочим того репертуара, который им якобы необходим. Еще большая бдительность проявлялась к деревенскому репертуару. Здесь сказывалось то общее недоверие, с которым партийное руководство относилось к крестьянству. Важной формой политико-просветительной работы, как в городе, так и деревне были лекции. Постановлением Коллегии Наркомата просвещения от 23 июля 1926 года контроль над деятельностью разъездных лекторов был сосредоточен в органах Главлита.
Из протокола заседания губреперткома от 4 апреля 1924 года.
«Постановили:
1. «На станции забытой» Смолдовского – запретить ввиду мелкобуржуазной идеологии.
2. «Кукольный переполох» детская пьеса – разрешить.
3. «Русское горе» Нотиева – разрешить с рефератом по пьесе.
4. «Помголы» Алексеева – разрешить.
5. «Печорин» Шварцбаха – разрешить.
6. «Власть греха» А. Вершинина – разрешить.
7. «На пороге к делу» Соловьева – разрешить.
8. «Тесемочка» Вишневского – запретить.
9. «Отец Сергий» Рахмановой по Л. Толстому – запретить ввиду вредности идеологического направления.
10. «Святой черт» А. Вершинина – разрешить.
11. «Два часа правды» Мясницкого – разрешить.
12. «Ученье – свет, неученье – тьма» А. Вершинина – разрешить.
13. «Сирота земля без посева» А. Вершинина – разрешить.
14. «Огненный змей» – разрешить.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.15).
Из протокола заседания губреперткома от 11 апреля 1924 года.
«Постановили:
1. «Аз и ферт» Федорова — разрешить с изъятыми Гублитом (цензурой – А.Р.) местами.
2. «Тихая обитель» Михайлова – разрешить.
3. «Супруги Орловы» Евдокимова – разрешить.
4. «Темное пятно» Федорова – разрешить.
5. «Заколдованная яичница» водевиль – разрешить с изъятием мест, отдающих балаганом.
О концерте-бале в сельскохозяйственном техникуме 5 апреля 1924 года.
«В связи с образовавшимися недопустимыми явлениями в стенах учебных заведений, впредь, при выдаче разрешений для проведения того или иного вечера, воспрещать продажу пива».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.16).
Выписка из протокола заседания Вятского губпроверкома (губернского проверочного комитета) от 16 апреля 1924 года.
«Постановили, ознакомившись с представленными анкетами и заслушав заключение бюро секции научных работников и Губполитпросвета, отнести Прозорова А.А. к 3-й категории ввиду определенной политической неподготовленности».
(ГАКО, ф. Р-2483, оп.1, д.361, л.29).
Из протокола заседания губреперткома от 2 мая 1924 года.
«Постановили:
1. «Женщина, которая убила» Зенкевича – разрешить.
2. «Венок смерти» Баянова – запретить.
3. «Ребячье посольство» – разрешить с изъятием мест, сделанных Гублитом.
4. «Дьявольская идея» Баянова – запретить.
5. «Земной рай» Шмидт – разрешить.
6. «Место судьбы» Самбурова – разрешить».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.17).
Из протокола заседания губреперткома от 17 мая 1924 года.
«Постановили:
1. «Версальеры» оперетта Руссовского – запретить ввиду вредности идеологии и бессодержательности.
2. «Красная кофточка» — разрешить.
3. «Летаргический сон» Румянцева – разрешить с изменениями.
4. «Желтый Интернационал» — агитационная пьеса современного содержания. В ней разоблачается подлость соглашательской политики. Разрешить.
5. «Декабрь в Москве» Васильченко – разрешить.
6. «Любовь» Потапенко – запретить, ввиду вредности идеологии христианского социализма.
7. «Наследство капитала» Кропотина – разрешить при условии коренной переработки.
О театральном отделении Герценовской (так в документе – А.Р.) библиотеки.
«Просмотреть все пьесы в театральном отделении библиотеки и изъять пьесы с вредной идеологией».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.18).
Из протокола комиссии по проверке книжного состава библиотек от 27 мая 1924 года.
«Постановили: ввиду того, что вся работа по просмотру книжного состава библиотек ведется губполитпросветом и входит в его функции, а не в функции гублита, согласовать с губкомом партии вопрос о передаче дел по принадлежности».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.20).
Фонды библиотек в своем составе имели немало дореволюционных изданий, далеко не всегда своим содержанием удовлетворявших требованиям, предъявлявшимся новой властью. Кроме того, многое из изданного уже в советский период «устаревало». Таким образом, появилась потребность контролировать состав библиотечных фондов. Первая попытка провести чистку библиотек была произведена в 1920 году. Работа эта возлагалась на местные политико-просветительные отделы. Но изъятие происходило очень медленно. Дело сдвинулось с мертвой точки только после вмешательства ГПУ. В дальнейшем практика участия ГПУ в работе по чистке книжных фондов была закреплена. Главлита также сразу присоединился к контролю над состоянием фондов библиотек. В 1924–1925 годах в стране проводилась кампания чистки библиотечных фондов. Она сопровождалась значительными нарушениями и перегибами. В 1926 году вышла новая «Инструкция по пересмотру книг в библиотеках». В дальнейшем на места стали рассылаться уже готовые списки книг, предназначенных к изъятию. На изменение состава библиотечных фондов заметное влияние оказывали кампании против неугодных власти писателей.
Из протокола заседания губреперткома от 24 июня 1924 года.
«Постановили. Утвердить репертуар гортеатра:
1. «Король босяков» оперетта Алексина – запретить, ввиду вредного уклона с сентиментальными взглядами и воспевания вина и разгульной жизни.
2. «Шалость влюбленных» Печорина – запретить как безнравственную и воспевающую дон-жуанство.
3. «Водотолчея» Антимонова – запретить из-за бессодержательности.
4. «Звездочка Парижа» Чижика и Задубровского – запретить как воспевающую деньги и вино.
5. «Русские песни в лицах» Куликова – запретить из-за отсутствия художественной стороны и грубой формы содержания.
6. «Пляска страсти» оперетта Рамазанова – запретить ввиду бессодержательности и сентиментального уклона, осмеивающего темноту народных масс.
7. «Безумная ночь в казарме» оперетта Алексина – запретить ввиду вредного сентиментального уклона и воспевания вина и пустой жизни.
8. «Искусство поцелуя» оперетта Струйского – допустить под литером «Б» с изъятием куплетов о науке поцелуев.
9. «Маленькая Клодина» оперетта Струйского – допустить под литером «Б» с изъятием куплетов, указанных гублитом.
10. «Красотка Лизетта» оперетта Струйского – запретить, как воспевающую вино, дон-жуанство и распутную жизнь.
11. «Любовь и коварство» оперетта Печорина – запретить ввиду сентиментального уклона.
12. «Концерт Шаляпина» шутка Серполетти – запретить ввиду бессодержательности и халтурщины.
13. «Люди с пробой» Воронова – запретить как неподходящую в данной обстановке.
О театральном отделении Герценовской библиотеки.
«Театральное отделение библиотеки проверить губреперткому, изолировав негодные пьесы в отдельный шкаф, не давая их для распространения, так как до сего времени библиотека являлась единственным источником распространением пьес для постановок в пределах Вятской губернии, подчас нежелательных для рабоче-крестьянской аудитории.
Дни проверки назначить на 15 и 16 июня 1924 года.
По просмотру театрального отделения библиотеки составить рекомендательный список пьес».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.23).
Из протокола заседания губреперткома от 24 июня 1924 года.
«Постановили:
1. «Мишенька под вишенькой» романс Титова – разрешить.
2. «Буйный ветер» А. Вертинского – запретить.
3. «Аллилуя» А. Вертинского – запретить.
4. «Кровавый автомобиль» оперетта Чуж-Чуженина – допустить под литером «Б».
5. «Выслужился» Аверченко – допустить под литером «Б».
6. «Голодный Дон-Жуан» оперетта – допустить под литером «Б».
7. «Как сойдутся, так и подерутся» Алексина – запретить ввиду бессодержательности.
8. «Желанный нежданный» Рышкова – допустить с рефератом о причине рождения близнецов. В реферате выявить невежество аристократии в непонимании простых явлений, объясняющих по их пониманию принадлежностью к мещанскому обществу (так в документе – А.Р.).
9. «Любовь всех увлекает» оперетта Струйского – запретить ввиду сентиментального уклона и сальности.
10. «Дорогой поцелуй» Чинарова – допустить под литером «Б».
11. «Теща в дом, все вверх дном» Россохина – запретить ввиду бессодержательности.
12. «Советская репка» оперетта Сарматова – разрешить.
13. «Поцелуй первый и последний» драма Григория Ге – разрешить.
14. «Нечистая сила» Иллариона Рудакова – рекомендовать пьесу к постановке, безусловно, с изданием таковой, так как сюжет взят из народной жизни в Вятской губернии.
15. «Не дадим грабить» пьеса Иллариона Рудакова о кооперации – рекомендовать ко дню кооперации.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.24).
Из протокола заседания губреперткома от 4 июля 1924 года.
«Постановили:
1. «Мой беби» Майо — допустить один раз.
2. «Милый хам» Шиманского – запретить ввиду шантажного содержания.
3. «Аромат греха» – запретить ввиду шантажа и сальности.
4. «В атмосфере порока» В. Холуева – допустить с литером «Б».
5. «Из прошлого» Ходырева – допустить с изъятием мест, сделанных гублитом.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.25).
Заявление от гажданина деревни М. Чернушки Поломской волости Вятского уезда Ходырева Александра Степановича (автора пьесы) от 30 июня 1924 года.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.28).
Из совершенно секретной телеграммы Главлита от 1 июля 1924 года №336514.
«Всякая посылка репортеров, фотографов и им подобных работников вслед за отъезжающими членами правительства и в местах пребывания их вне Москвы без специальной визы ОГПУ (отдел политконтроля) запрещается».
(ГАСПИКО, ф.6777, оп.1, д.1, л.6).
Заявления режиссера клуба Вятской губернской советской партийной школы (бывший Трифонов монастырь) Виктора Михайловича Холуева (Викторова), автора пьес «В атмосфере порока» и «На гранях жизни» от июля 1924 года.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.34-35, 43-44).
Из отзыва от 9 июля 1924 года на оперетты, поставленные гастрольной труппы ГУБРАБИС во главе с Долговым в Уржуме.
«Все оперетты, пожалуй, только развращают рабоче-крестьянскую массу»
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1420, л.85).
Заявление от гражданина Вольнова (улица Герцена, 3), владельца пьес «Девица-огонь», «Маленькая Клодина», «Звездочка Парижа» и других от 18 июля 1924 года.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.38).
Из протокола заседания губреперткома от 25 июля 1924 года.
О постановках опереточной труппы.
«Постановки признать маложелательными для вятской аудитории. В танцах проскальзывали шимми, фокстрот. Исполнялись выброшенные (гублитом – А.Р.) места из оперетт, а также допускались крайне нежелательные вставки в современном духе».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.40).
Заявление Ильи Алексеевича Смышляева, агента движения Пермской железной дороги на станции Вятка-2, автора пьес от 22 июля 1924 года.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.41).
Из письма драматурга М. Горева-Пойского от 18 августа 1924 года в адрес редакции газеты «Вятская правда» (копия – Вятскому гублиту и Главлиту).
«Пьеса «Омут» разрешена Главлитом к постановке по всей Республике.
Опасения рецензента неосновательны и неубедительны. Он сам признает, что в пьесе рисуются «отрицательные стороны современного быта».
Рецензенту, видимо, мало известны 1919-1921 года, когда «типы из банды Махно» жили в каждом городе.
Снимать «Омут» с репертуара – значит говорить всякого рода дельцам: «Делайте что угодно, а говорить про все мы не позволим». Говорить же про них нужно, поэтому Главлит и разрешил эту пьесу».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.53).
Из протокола заседания губреперткома от 27 августа 1924 года.
«Постановили:
1. Предложить эстрадной певице Петровой оставить Вятку ввиду нарушения правки цензуры и нежелательности для Вятки ее репертуара.
2. «Спящая царевна и семь карликов» – запретить. Рекомендовать обратиться в издательство «Труженик», где имеется достаточный подбор детских пьес.
3. «Омут» М. Горева-Пойского – запретить ввиду мещанской идеологии.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.54).
Из протокола заседания губреперткома от 25 сентября 1924 года.
О репертуаре гастролеров Кедровых, Соколовых, Митрофана Пропащего и других. (Революционная сатира и частушки).
«В каждом отдельном случае тщательно проверять программы, не допуская бульварности».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.63).
Из протокола заседания губреперткома от 24 октября 1924 года.
О выступлении куплетиста Лирского в кинотеатре «Колизей».
«Разрешить только просмотренное реперткомом».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.71).
Из протокола заседания губреперткома от 3-4 ноября 1924 года.
«Постановили:
1. «Изба-читальня» Царегородцева – запретить.
2. «Жулик» Потапенко – допустить под литером «Б».
3. «Явленная икона» М. Горева-Пойского – запретить, как антихудожественную.
4. «Атлантида» Виталина по роману Пьера Бендаля – допустить под литером «Б».
5. «Колдунья» Саржу – разрешить.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.73).
Из протокола заседания губреперткома от 15 ноября 1924 года.
«Постановили:
1. Разрешить выступления прибывших гастролеров – В. Дриани (артист итальянской оперы) и А. Покрасс (пианиста и композитора).
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.74).
Из протокола заседания губреперткома от 15 декабря 1924 года.
«Постановили:
1. «Россия №2» Т. Майской – разрешить с исправлениями.
2. «Отец Игнатий» Минина – разрешить.
3. Номера балетов «Жемчужина Востока» и «Карнавал» в исполнении гастролера Юрия Холодного – разрешить.
4. «Обнаженная»Потапенко – разрешить один раз.
5. «Разбитое зеркало» Аркадия Арди – запретить.
6. «Конец драмы» – запретить.
7. «Коронный вор» Любимова-Ленского – разрешить.
8. Репертуар артисток балета Тихоницкой и Соколовой разрешить только без фокстрота.
9. Репертуар артиста-виртуоза Широкожухова – разрешить.
10. Репертуар солиста Лохвицкого (отрывки из опер и оперетт, романсы и куплеты) – разрешить.
11. «Спящая царевна и семь карликов» волшебная сказка Кота Мурлыки (псевдоним Николая Петровича Вагнера – А.Р.) в обработке Собольщикова-Самарина – разрешить.
12. «Товарищи» Казмичева (из детской жизни) – разрешить с исправлениями.
13. «Охотники» Иллариона Рудакова – запретить как не выдерживающую никакой критики, антихудожественную, грубо обработанную, тогда как замысел ее – пропаганда кооперации.
14. «Ниобея, или Мраморная гувернантка» С.К. Ленни – допустить не для рабоче-крестьянской аудитории.
О репертуаре приезжих артистов эстрады Лирского, Галинской, Васильевского, Липинского, Фоминюк, Шмидт, выступающих в театре «Гротеск» при Новом клубе города Вятки.
«Обратить внимание политического контроля, за каждым выступлением»
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1404, л.79).
Из инструкции 1924 года по просмотру книжного состава библиотек с приложением списка подлежащих изъятию книг по беллетристике, детской литературе и исторической беллетристике для детей (направляется одновременно и ГПУ).
«п.11. Не более двух экземпляров всех изъятых в качестве вредных и контрреволюционных книг должно быть оставлено в Центральной библиотеке. Такие книги должны храниться в особо запертых шкафах и выдаваться исключительно для научной и литературной работы
Председатель Государственного политико-просветительского комитета – Н. Крупская
Заведующий Главлитом – Лебедев-Полянский».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1397, л.8).
Из списка пьес, запрещенных в 1924 году.
1. «Снегурочка» — Апт, перевод Невского – детская опера.
2. «Любовь и смерть» – Я. Гордин.
3. «Вне закона» – Лунц.
4. «Любовь – книга золотая» – А. Толстой.
5. «Озеро Люль» – А. Файко.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1397, л.21).
Из секретного списка запрещенной литературы №1 за 1924 год.
1. Войтинский В.С. – «Коллективное соглашение об условиях труда».
2. Вишняк – Положение евреев в России.
3. Скотт Вальтер – «Шотландский стрелок».
4. Конан Дойль – «Шерлок Холмс».
5. Кильчевский – «Кооперация и партия».
6. Тотомианц В. – «Самоуправление городов».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1397, л.51).
Из секретного циркулярного письма Главного репертуарного комитета за 1925 год.
«По имеющимся сведениям, на местах идет пьеса Дагмарова «Николай II, или Коронованный паяц». Пьеса эта запрещена и к представлению не должна допускаться ни в коем случае».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1691, л.4).
Из секретного циркулярного письма Главного репертуарного комитета за 1925 год.
«Пьеса П. Щеголева и А. Толстого «Заговор Императрицы» к постановке запрещена».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1691, л.5).
Текст пьесы М. Горева-Пойского «Тит Обиралов и Кузьма Беспалов» о пользе кооперации. Вятка, 1925 год.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1688, л.3-22).
Текст пьесы Н.П. Широкова «Самосуд» из жизни рабочих в революцию. Вятка, 1925 год.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1688, л.24-33).
Текст Альфреда Верва «Могучий вал пролетарской революции» (отрывок из революционной драмы «В огне борьбы»). Вятка, сентябрь 1924 года.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1688, л.34-49).
Текст пьесы Виктора Холуева (Викторова) «Пристроился». Вятка, 29 ноября 1923 года.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1688, л.50-69).
Из разъяснения Наркомата просвещения от 31 декабря 1924 года.
«Авторский гонорар за исполнения в церквах произведений покойных композиторов Бортнянского, Турчанинова, Веделя, Ломакина и Львова вносить в Наркомат просвещения».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1666, л.115).
Текст пьесы Виктора Холуева (Викторова) «Нахал, или Ну и денек». Вятка, 1924 год.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1688, л.70-77).
Текст пьесы Виктора Холуева (Викторова) «В атмосфере порока, или На гранях жизни». Вятка, 1924 год.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1688, л.78-97).
Текст пьесы Иллариона Рудакова «Не дадим грабить» о жизни потребительской кооперации. Вятка, 1924 год.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1688, л.111-120).
Из письма Вятского Гублита от 24 января 1925 года в адрес заведующего «Новым клубом» и театром «Гротеск».
«Репертуар работающей у вас труппы гастролеров просмотрен Гублитом, о чем сделаны соответствующие отметки. На Вашей ответственности лежит проверять каждый раз, то ли они будут исполнять, что разрешено Гублитом. В случае злоупотреблений, то есть исполнения нецензурированного репертуара, ответственность однозначно ложится как на исполнителя, так и на Вас, как администратора».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1666, л.6).
Из письма Гублита в адрес вятского издательства «Труженик» от 15 января 1925 года.
«Гублиту известно, что издательству «Труженик» запроданы кустарем-скульптором А.Ф. Пестовым гипсовые статуи «Бюст В.И. Ленина», его изделия разрешенные Гублитом 24 декабря 1924 года. Ныне, 10 января 1925 года, в центральных газетах опубликовано Постановление Президиума ЦИК СССР от 9 января 1925 года о том, что право утверждения выпуска в свет портретов и других изображений В.И. Ленина принадлежит исключительно комиссии по увековечению памяти В.И. Ленина. Поэтому, разрешение Гублита теряет всякое значение».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1666, л.10).
Из письма Вятского гублита в комиссию по увековечению памяти В.И. Ленина от 3 апреля 1925 года.
«27 февраля 1924 года в Москве, в институт им. Ленина под расписку заведующего канцелярией, была сдана статуэтка «Бюст В.И. Ленина» работы скульптора-кустаря Пестова».
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1666, л.53).
Из секретной телеграммы заведующего отделом печати ЦК партии С. Гусева от апреля 1925 года.
«Совершенно очевидно, что наша партия, призванная руководить всей жизнью Советского Союза, свои решения должна проводить от имени соответствующих советских организаций. Поэтому в газетных статьях, при освещении вопросов экономики, следует ссылаться на постановления советских органов».
(ГАСПИКО, ф.6777, оп.1, д.1, л.8).
Из секретной телеграммы Главлита от 21 мая 1925 года за подписью Лебедева-Полянского.
«Провинциальные газеты не имеют права печатать радиоперехваты, принятые местными радиостанциями и должны пользоваться исключительно материалами НКИД-РОСТА».
(ГАСПИКО, ф.6777, оп.1, д.1, л.3).
Из секретной телеграммы Главлита от 28 мая 1925 года.
«Главлит предлагает не допускать опубликования в печати сообщений о ценностях, хранящихся в ГОХРАН без визы в каждом отдельном случае отдела валютного фонда Валютного управления СССР, а персонально – управляющего отделом – тов. Озолина».
(ГАСПИКО, ф.6777, оп.1, д.1, л.3).
Из секретного письма заведующего отделом печати ЦК партии Варейкиса от 2 сентября 1925 года.
«Соблюдать максимальную осторожность при обсуждении вопросов повышения зарплаты и, безусловно, воздерживаться от агитации за повышение зарплаты до довоенного уровня».
(ГАСПИКО, ф.6777, оп.1, д.1, л.13).
Текст пьесы Селиванова «Борьба за хлеб и волю» о восстании на Ленских приисках. 1925 год.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1688, л.121-128).
Текст пьесы Селиванова «Новая женщина». 1925 год.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1688, л.130-133).
Тексты частушек, исполняемых в Вятке в 1925 году.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1688, л.145-155).
Репертуар хора под управлением В. Шкляева, работавшего в 1925 году в 1-й пролетарской музыкальной школе Вятки (угол улиц Свободы и Энгельса).
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1688, л.156-157).
Учетный лист гастролеров «Бим-Бом» в Вятке от 7 апреля 1926 года.
1. «Бим» – Радунский Иван Семенович, из мещан.
2. «Бом» – Вильтзак Николай Семенович, из Австрии.
3. Шток Ганс Борисович, пианист, из мещан.
4. Зорина-Нарышкина, певица.
5. Ермилов-Васюкевич Константин Викторович, администратор.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1915, л.28-30).
Из учетного листа артистов Московской оперы, выступавших в Вятском городском театре 20 мая 1926 года.
1. Новиков Александр Васильевич, солист, бас, родился в 1888 году в городе Коврове Владимирской губернии.
2. Шевцов Вениамин Семенович, солист, баритон, родился в 1898 году в Харькове.
3. Миклашевская Ольга Сергеевна, солистка, лирическое драматическое сопрано, родилась в 1895 году.
4. Егоров Николай Иванович, солист, режиссер театра, родился в 1888 году.
5. Добрынин Владимир Николаевич, солист, тенор, родился в 1890 году.
6. Долина Александра Андреевна, солистка, сопрано, родилась в 1890 году.
7. Орлов Виктор Дмитриевич, солист, баритон, родился в 1891 году.
8. Гаев Николай Вениаминович, балетмейстер, родился в 1902 году.
9. Жданова Татьяна Георгиевна, прима-балерина, родилась в 1905 году.
10. Баталина Зента Альфредовна, солистка, колоратурное сопрано, родилась в 1896 году.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1915, л.41-42).
Из учетного списка коллектива Московских артистов, выступавших в саду-клубе им. Степана Халтурина в июле 1926 года.
1. Ратомский Константин Сергеевич, режиссер и актер Московского камерного театра.
2. Кречетов Рафаил Петрович, режиссер и актер Московского Малого театра.
3. Штейн Инна Николаевна, актриса Московского камерного театра.
4. Миклашевская Августа Леонидовна, актриса Московского камерного театра и Театра Сатиры, родилась в 1896 году в семье техника. Проживала в Вятке в школе №9 на улице Степана Халтурина. (Здание сохранилось – А.Р.).
5. Суворов Матвей Гаврилович, актер Московского камерного театра.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1915, л.69-71).
Из учетного листа Ленинградской труппы «Летучая мышь», выступавшей в августе 1926 года в Вятском городском театре.
1. Нальский Наум Павлович, родился в 1896 году в Риге.
2. Юриш-Юратов Александр Александрович, руководитель труппы, родился в 1891 году в Петербурге.
3. Балк Борис Александрович, родился в 1883 году в Петербурге.
4. Бердин Александр Яковлевич, родился в 1896 году в Петербурге.
5. Устименко-Эльстон Леонид Федорович, родился в 1896 году в Ростове-на-Дону.
6. Раичева Екатерина Михайловна, родилась в 1895 году в Киеве.
7. Устименко-Казанская Варвара Михайловна, родилась в 1900 году в Казани.
8. Балк-Чарина Екатерина Николаевна, родилась в 1895 году в Новочеркасске.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1915, л.80-82).
Из учетного листа гастролеров, выступавших в кинотеатре «Колизей» города Вятки с 21 по 26 декабря 1926 года.
1. Немирович-Данченко Глеб Александрович, из дворян, родился в 1907 году в Москве.
(ГАКО, ф. Р-1137, оп.1, д.1915, л.88-89).
Письмо редактора газеты «Деревенская жизнь» от 26 декабря 1926 года о том, что лица повинные в сообщениях имен селькоров изобличенным ими лицам, будут привлекаться к уголовной ответственности (отпечатано в типографии).
(ГАСПИКО, ф.15, оп.9, д.30 , л.520).
Из письма заведующего информационным отделом ЦК Рошаля от 11 июня 1927 года.
«Предлагаем принять меры по полному и систематическому информированию ЦК о настроениях рабочих и крестьян, используя для этого материалы парткомов, профсоюзов, ОГПУ, записки, подаваемые на собраниях, неопубликованные письма рабселькоров и другие материалы».
(ГАСПИКО, ф.1, оп.2, д.395, л.103).
Список недоброкачественной литературы, снятой с распространения Кировским краевым библиотечным коллектором за 1935 год, в том числе:
— Сергеев-Ценский «Маяк».
— Сергеев-Ценский «Зауряд Полк».
— Борис Житков «Виктор Вавич».
— Борис Житков «Рассказы о животных».
(ГАСПИКО, ф.1255, оп.1, д.570, л.73-74).
Письмо ЦК партии от 1936 года за подписью Кнорина о необходимости взять под контроль переводы истории ВКП (б) на национальные языки.
(ГАСПИКО, ф.1255, оп.2, д.214, л.45).
Письмо Наркомата просвещения РСФСР от 23 сентября 1939 года №1391с об окончательном очищении библиотек и кабинетов учебных заведений от политически вредной литературы.
(ГАКО, ф. Р-2342, оп.2, д.23, л.64).
Справка Кировской областной библиотеки им. А.И. Герцена от 1941 года об особом фонде хранения книг.
Зав. отделом — Комаровская Татьяна Степановна , 1916 года рождения.
(ГАКО, ф. Р-2342, оп.2, д.41, л.1).
Письмо 1944 года в обком партии от начальника обллита Мордовского о том, что на рынках города Кирова продаются религиозные литературные журналы и газеты 20-х годов издания, содержащие вредные статьи и выступления.
(ГАСПИКО, ф.1290, оп.10, д.168, л.5).
Письмо начальника обллита Мордовского от 17.11.1952 г. секретарю обкома партии Пчелякову с критикой альманаха «Кировская новь».
Особенно остро и несправедливо критиковался писатель Борис Порфирьев.
(ГАКО, ф. Р-2558, оп.1, д.12, л.35-38)
Письмо начальника обллита Мордовского от 12 февраля1953 года — секретарю обкома Пчелякову об обнаружении вредных книгах в библиотеках. Указываются брошюры Бухарина, книги Азарх и Никулихина.
В библиотеке пединститута обнаружены книги :
1. «Съезд победителей социализма», изд.1937 года, в ней упоминаются Чубарь, Косиор, Рудзутак, Ежов, Акулов, Блюхер.
2.«Материалы научной сессии», изд. 1934 г. с выступлениями Лукачевского, Штерн.
3. Книга «1917 год в деревне» с предисловием Яковлева.
(ГАКО, ф. Р-2558, оп.1, д.12, л.47-48)
Письмо Мордовского в обком партии от 14 апреля 1953 года.
Донос на книгу Г. Громыко «Люди первой шеренги», КОГИЗ, 1950. В ней упоминается М.И. Тубышкин, бывший директор меховой фабрики «Белка». Предлагается книгу изъять.
(ГАКО, ф. Р-2558, оп.1, д.12, л.53).
Указание Главлита от 20 октября 1953 года об изъятии книги Нато Вачнадзе «Встречи и впечатления».
(ГАКО, ф. Р-2558, оп.1, д.12, л.61).
Указание Главлита от 2 декабря 1953 года об изъятии из книготорговой сети и библиотек книг:
1. В помощь пропагандисту. КОГИЗ,1950 (упоминаются Берия и Багиров).
2. Заболотский В. – Из опыта работы пропагандиста Фоминых.
КОГИЗ,1953 (упоминаются Берия и «дело врачей»).
(ГАКО, ф. Р-2558, оп.1, д.12, л.63-64).
Письмо обкома партии о возвращении начальнику управления КГБ по Кировской области Л.Н. Дубинину «Справки о паломничестве верующих на реку Великую 14 июня 1955 года» на 16 листах с приложением 27 фотографий.
(ГАСПИКО, ф.1290, оп.35, д.40, л.76).
Постановление ЦК КПСС от 21 августа 1956 года «Проект письма партийным организациям о распространении журнала «Америка».
(ГАСПИКО, ф.1290, оп.29, д.20, л.213-214).
В 1930-е годы наблюдалось дальнейшее усиление цензуры. Наконец, в октябре 1937 года цензура «официально» перешла под партийное руководство. Цензоры центральных газет стали утверждаться ЦК по представлению Отдела печати. На местах их утверждением должны были заниматься местные партийные органы. Можно себе представить, с каким рвением взялись за выполнение своих обязанностей новые работники цензуры.
В 1937–1938 годы из библиотек и книготорговой сети были изъяты произведения 1860 авторов (7809 названий). Всего было изъято 16 453 названия (включая сборники и другие произведения печати) общим тиражом 24 138 799 экземпляров. Иногда рвение цензоров на местах заходило так далеко, что их одергивали из центра. Так, были даже попытки изъятия первых изданий произведений Ленина, Сталина, Маяковского, Шолохова, Маршака, Бальзака, предотвращенные Главлитом. Общую координацию работы осуществлял уполномоченный СНК СССР по охране военных тайн в печати, который, как правило, возглавлял Главлит РСФСР. Наконец, 10 августа 1963 года был образован Государственный комитет Совета Министров СССР по печати. В его состав было включено Главное управление по охране военных и государственных тайн в печати при Совете Министров СССР. Концом эпохи советской цензуры стал 1991 год, когда Главное управление охраны тайн в печати и СМИ при Совете Министров СССР было ликвидировано. Цензура стала одним из элементов борьбы власти с инакомыслием. Разумеется, этими ограничениями невозможно было заставить людей, оппозиционно настроенных к власти, мыслить иначе, поэтому суть цензурной политики состояла в недопущении широкого распространения их идей. В целом органы цензуры решали поставленные перед ними задачи, и их упущения были незначительными. С другой стороны, четко обозначался интерес народа ко многому из того, что запрещалось. Интерес этот, например, выразился в незаконном обращении запрещенных рукописей, что позднее было названо Самиздатом, в исполнении запрещенных танцев. В этом смысле цензура не выполняла, да и не могла выполнять поставленных перед ней задач. Цензурная политика имела много общего с цензурной политикой царского правительства, но были и принципиальные различия. Во-первых, являясь учреждением государственным, советская цензура обслуживала не столько его нужды, сколько нужды правящей партии. Во-вторых, само ее существование противоречило основному закону страны — КОНСТИТУЦИИ. Процесс формирования цензурной политики напрямую зависел от изменений политической конъюнктуры. Существование советской цензуры породило многие негативные последствия. Так, например, практически полное отсутствие легальных возможностей для критики ошибок властных структур положило начало перерождению государственной власти в никем не контролируемую личную диктатуру. Цензура мешала обществу установить реальную картину политического, экономического и социального положения в стране. Цензурная политика исходила из одного простого постулата: руководство страны знает, что необходимо ее гражданам. Дескать, «Сталин думает о нас». Посредством цензуры власть стремилась манипулировать общественным мнением, держать его в определенных рамках. Значительное, хотя и косвенное влияние цензурная политика оказывала на воспитание подрастающего поколения. Практически невозможно изменить мировоззрение взрослого человека, но государство различными способами может оказывать влияние на процесс формирования мировоззрения ребенка. Задача цензуры в данном случае состоит в ограждении формирующейся личности от притока нежелательной, с точки зрения власти, информации. О той значимости, которая придавалась этим вопросам, свидетельствует тот факт, что, например, предварительным просмотром предназначенных к публикации учебных пособий занимались сразу две инстанции: Государственный ученый совет и сами цензурные органы. Стоит отметить, что цензурные органы были тесно связаны с агитационно-пропагандистскими учреждениями. Многие кампании нередко подкреплялись соответствующим усилением цензуры. Цензурные органы в своей деятельности активно взаимодействовали с органами государственной безопасности, на которые первоначально было возложено оказание лишь технической помощи. В целом, компетенция цензурных органов была чрезвычайно широка. Контролю с их стороны, как предварительному, так и последующему подлежали вся издательская деятельность, репертуар зрелищных предприятий всех типов, содержание библиотечных фондов и книжного рынка. Главлит и его местные органы осуществляли предварительную цензуру радиопередач, а также публичных лекций. На органы цензуры была возложена даже такая задача, как введение в стране метрической системы. Таким образом, вся общественная жизнь в советской России оказалась под контролем органов цензуры, что стало основой взаимоотношений власти и общества на протяжении многих десятилетий.
Александр Рашковский, краевед, 2 июля 2012 года.