* * *
Видишь, вон там, за излучиной самой кривой,
В русле зажата, река ускоряет течение.
Небо кончается сразу над желтой травой
Или над бурой – тут цвет не имеет значения.
Что тогда значимо? Твой очарованный взгляд,
Голос кондуктора тягостный: «Площадь Восстания!»
Знаешь, железные камни в пространстве летят,
Чтобы сгореть, выполняя простые желания.
Знаешь, минута нисколько не меньше, чем год,
Это ошибка – не верить подобному факту.
Зоны меняются, время почти не идет.
(«Выбрось про зону!»- сказал мне угрюмый редактор.)
Козыри вышли, но длится и длится игра,
Хочется снова зайти в нескончаемый трафик,
И продолжается жизни святая пора —
Время раздумий, прощения и эпитафий.
Видишь, вон там, за излучиной самой кривой,
В русле зажата, река ускоряет течение.
Небо кончается сразу над желтой травой
Или над бурой – тут цвет не имеет значения.
Что тогда значимо? Твой очарованный взгляд,
Голос кондуктора тягостный: «Площадь Восстания!»
Знаешь, железные камни в пространстве летят,
Чтобы сгореть, выполняя простые желания.
Знаешь, минута нисколько не меньше, чем год,
Это ошибка – не верить подобному факту.
Зоны меняются, время почти не идет.
(«Выбрось про зону!»- сказал мне угрюмый редактор.)
Козыри вышли, но длится и длится игра,
Хочется снова зайти в нескончаемый трафик,
И продолжается жизни святая пора —
Время раздумий, прощения и эпитафий.