Автор: Обратимся к предыдущей записи (от 24 декабря), где говорилось о соотнесении английского текста Джона Вильсона с пушкинским переводом, в процессе чего «на память мне невольно» (тоже Пушкин, между прочим) пришла известная ситуация: когда переводчики советских времен работали с сочинениями, принадлежавшими перу авторов братских республик и стран социализма, а также идейно близких западных авторов, делая из этих… скажем так, «высокомалохудожественных» текстов настоящую конфетку (тем более, если учитывать уровень оригинала). Как правило, работали они в лучшем случае по подстрочнику, а то и на основе вольного пересказа, и это только шло на пользу переводимому автору. Ведь зачастую проще было написать нечто свое на соответствующую тему, вставив, для колорита и антуража, словечко-другое, связанное с привычной средой обитания автора и его героев. Сказанное относится не только к поэзии, но и к презренной прозе – впрочем, в таком случае подстрочник был все-таки необходим, являясь, однако, отнюдь не догмой, но лишь руководством к действию. Для тех, кто всего этого не знает или не помнит – почитайте (перечитайте) «Предварительные итоги» Юрия Трифонова, там все очень красочно описано. И достоверно до документальности.
Не удивительно, что переводы в такой ситуации нередко оказывались лучше оригинала. Из классических примеров – переводы Риты Яковлевны Райт-Ковалевой; ведь именно благодаря ее труду Воннегут считается в России не просто писателем, а хорошим писателем. Еще пример: не все любители фантастики, высоко ценящие романы Дж. Уиндема «День триффидов», А. Нортон «Саргассы в космосе» или Х. Клемента «Экспедиция “Тяготение”», знают, что эти нудноватые и довольно слабые в литературном отношении книги (сказанное относится к английским оригиналам) фактически написаны их переводчиком С. Бережковым. Чудо же объясняется очень просто: С. Бережков – один из псевдонимов Аркадия и Бориса Стругацких. (Желающим знать подробности я настоятельно рекомендую взять том «Переводы» серии «Миры братьев Стругацких» (1999 г.) и прочитать послесловие Сергея Переслегина, прекрасно озаглавленное «Руководство по постройке мостов через бесконечность»)
Интересен также вопрос перевода русской литературы. Англоязычные читатели до некоторого времени знали большую русскую литературу по переводам Констанс Гарнетт. Хотя многие критиковали эти переводы, например, моя однофамилица поэтесса Дениза Левертов (цитату см. ниже), они открыли англичанам и американцам совершенно новый для них мир.
Чехов с ними.
С нами
Темно-зеленые томики,
Неуклюжие старательные переводы.
Мы читаем их бессистемно,
Мы даже не пытаемся прочесть их все подряд,
Веря в их беспредельную щедрость.
(Д. Левертов. Чехов в Уэст-Хите. Пер. В. Корнилова)
Не так давно Richard Pevear и Larissa Volokhonsky сделали новый перевод «Войны и мира». Конечно, по-английски этот перевод мне не прочитать, однако я прочитал рецензию на этот перевод, сделанную James Wood (Nov. 26, 2007, The New Yorker). Вот что он, примерно, пишет: «Ричард Певир и Лариса Волохонская предоставляют нам новый доступ к духу и идеям книги. Литературные переводчики склонны делиться на то, что можно было бы назвать буквалистами и активистами. Первые стремятся воспроизвести текст настолько точно, насколько это возможно; вторые менее обеспокоены буквальной точностью, но более — «музыкальным обеспечением» своей работы. Любой хороший переводчик должен быть отчасти обоими сразу. Хотя Толстой был хорошо обслужен переводчиками — англичанами, такими как Констанс Гарнет, Розмари Эдмондс, и Эйлмер и Луиза Мод, все они имели тенденцию быть более активистскими, обходя трудные слова, сглаживая ритм русского языка и устраняя один из самых отличительных элементов Толстого — повторения. Pevear и Volokhonsky ближе к буквалистскому лагерю, чем активистам. Они хотят, чтобы перевод звучал как можно более близко к русскому оригиналу, насколько это возможно; они также являются пылкими сторонниками идеи о важности «огрубления» их версии, если русский язык требует этого. Перевод — это не перенос значения из одного языка в другой, пишет Певир, но диалог между двумя языками.
Я поздравляю Вас, дорогой Виктор, с наступающим Новым Годом и жду новых интересных встреч с Вами.
Ах, какие воспоминания Вы, сами того не подозревая, пробудили во мне, Виктор! — Спасибо!
С Новым годом!
Трудночитаемым в оригинале считается также «Остров сокровищ» Стивенсона, а по-русски эта книга — отличная исключительно благодаря переводчику Н.К.Чуковскому, сыну Корнея Чуковского. Что касается Райт-Ковалевой, то я ей благодарен за Фолкнера. Его «Особняк», с ее подачи, я знаю близко к тексту и неоднократно цитировал почти по памяти. Впрочем, Фолкнер, совершенно очевидно, большой писатель.